Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

Обстановка немного изменилась. С соседнего участка доносились нетрезвые голоса, явно женский смех — а потом грянула музыка. Популярнейший исполнитель Кай Метов тошнотным голосом загундосил свой главный хит: песню «Position № 2».

Лилия Кирилловна поморщилась:

— Современное актуальное искусство, так сказать…

«Газель» была уже разгружена, так что мне осталось лишь попрощаться, сесть за руль и двинуться под аккомпанемент:

Я не могу, не могу продолжать этот путь,

Я так устал, так устал, я хочу отдохнуть…

— Глубокий философский смысл… заключен в этих дивных строках… — процедил я сквозь зубы, осторожно управляясь с грузовиком на ухабах.

Обратный путь мне пришлось проделать уже в условиях часа пик, по забитому МКАДу. Впрочем, меня это не напрягало, я медленно двигался в пробках и думал. Как будут развиваться события? Что мне скажет завтра Гринев?.. Конечно, здесь и думать-то было особо нечего, вернее, гадать. Но само предчувствие того, что вот-вот ход событий тревожно ускорится, сильно напрягало мозги. Можно сказать, что и азарта нагоняло.

Так я и доехал, машину загнал на базу, подмел кузов от неизбежного мусора. Чистота! Не придраться. Сдал накладные и ключи Петровичу, своим ходом добрался до общаги.

Честно сказать, с некоторым мысленным скрипом думал о том, что вот, а ну как нагрянет Ирина со своим душевным лабиринтом, в котором блуждать мне сейчас категорически неохота… Или Катя с распахнутыми объятиями: я твоя на всю ночь!.. А если обе сразу?.. Я тупо устал, просто бы отдохнуть!

Так и сделал. Даже за диссер не взялся. Петьке сказал, что завалюсь вздремнуть, не беспокоить. И точно, вырубился.

Проснулся посреди ночи. Сознавая, что снилось что-то, чего не успел поймать. Сны тоже умеют ускользать от нас. Ведь что-то было, зараза!.. Но не плохое. Было бы худое — проснулся бы с отвратительно-гнетущим чувством. А так ничего, только сожаление, что упустил нечто, что пригодилось бы.

Ну да ладно! Обо всем жалеть — никаких жалелок не хватит.

И я вновь уснул.

Глава 19

Первое, что я услышал, даже еще не увидев, проснувшись — тихий шелест и шуршание. И понял, что идет дождь

И верно. Над столицей занялся кислый сырой рассвет, дополненный мелкой моросью. Она и шелестела по стеклу. В комнате ощущалась прохлада. На отоплении Лужков и команда экономили старательно.

Я пригрелся под покрывалом, вставать не хотелось. Тем не менее, надо. События бегут, торопят, тревожат, да и диссертацию мою за меня никто не напишет. Поэтому, полежав еще с минуту, мысленно расставаясь с сонным ночным уютом, я решительно вскочил.

Утренний туалет, завтрак. Бумаги на стол. Вторая глава, черт ее дери, надо с ней заканчивать. Шеф все равно накидает куче поправок, дополнений, надо будет переделывать. Не потому, что он такой плохой: это нормально. Естественный процесс созидания.

И я взялся за работу. Сквозь хлипкую дверь слышно было, как проснулся и возится с плиткой Петя. Крикнул мне доброго утра, я ответил… Что-то у него подгорело, потянуло паленым… Невнятно чертыхаясь, Петя долго шкрябал по сковородке не то ложкой, не то ножом.

Все это, конечно, шло вторым планом, а первым я писал, перечеркивал, делал вставки, перечеркивал и вставки. Вскакивал, бросался к книгам на полках, листал, находил, не находил… Хорошая творческая работа, зажегся азартом, дело спорилось. И от моего душевного жара как будто и дождик заткнулся, и даже облачность как будто начала развеиваться. Немного, но все же посветлело в небесах.

— Ай да Зимин, ай да сукин сын… — пробормотал я, глянув в исчирканное прозрачными струйками окно.

И включил «Шилялис».

Он у меня всегда был настроен на московское вещание. Все, что было на федеральных каналах, было и здесь, а местные новости знать надо. Шла утренняя информационная программа, ведущие — молодые шатен и блондинка — принужденно улыбаясь, поздравили москвичей с выходными, дежурно пожелали набора мелких житейских благ, после чего с праздником Покрова Богородицы, живописали его происхождение, упорно произнося слово «омофор».

Я все это слушал вполуха, продолжая с подъемом работать. Но вот пленарная часть передачи кончилась, пошли репортажи с мест. Первый я пропустил, за второй зацепился. Третий начал слушать внимательно. И дальше так.

Бог ты мой!.. Все это были рассказы о самых разных бедах и горестях. Как будто у редактора программы было хобби коллекционировать несчастья. Вот и думай — то ли в самом деле все так худо, то ли кому-то надо влить в души москвичей побольше депрессняка. Из неких потаеннных соображений.

Пожар на каком-то мелком заводике в Лианозово. Корреспондент расспрашивал майора пожарной службы — тот явно был осторожен в словах, но все равно оставался осадок: поджог, скорее всего, носит криминальный характер. Конкуренты палят конкурентов. И хорошо еще, что обошлось без жертв…

Зато в следующем сообщении жертвы были в главных ролях. В Бирюлево на Элеваторной улице в канализационном коллекторе обнаружены трупы двух неустановленных бездомных. Документов, естественно, нет. Камера показала столпившихся вокруг открытого люка милицейских чинов, врачей «Скорой помощи», на чьих лицах я увидел только профессиональное равнодушие.

Далее речь пошла о пьяном безобразии, учиненном жителем Тушино. Дошел до «белки», выскочил в неглиже в подъезд, носился по этажам, оглашая пространство бредовыми воплями… Репортер сунул микрофон соседке — тетушке в застиранном сиреневом халате и в очках:

— Да это не в первый раз!.. — говорила она, вытаращив глаза. — Если бы в первый! То вроде бы не пьет, человек как человек… А как начнет пить, так удержу на него нет!

Ну и так далее.

Это заставило меня задуматься, позабыв про диссертацию. Попытался представить, как в подобном контексте будет выглядеть сообщение психолога, если оно состоится. Да как⁈ В самый цвет, как пуля в центр мишени! Да еще будет как сенсация на фоне этого приевшегося, нудного потока бедствий. Взорвет эфир! Честно говорю. Ну по-другому просто быть не может!..

Пока я так размышлял, информационная группа в «Шилялисе» иссякла. Началась музыкальная. На экране возник искусственно-жизнерадостный Александр Буйнов в окружении безымянных девушек на подтанцовке, загорланил:

Празднует осень бал прощальный,

Но от судьбы не ждет пощады —

Лист!

Медленно в круге тая,

Грустный исполнив танец

У земли!

Не знаю уж, песня повлияла или само собой так вышло, но мысль моя покатила в интересную сторону.

Я совершенно был уверен, что выступление психолога