Аспирант. Москва. 90-е - Всеволод Советский

Сказав так, я намеренно сделал паузу.

Что книга Грофа у меня есть — совершенная правда. Купил на книжном развале на Кузнецком мосту. И читал с интересом, отделяя вздор от действительно каких-то полезных находок, наводящих на далеко идущие мысли…

А с самым любопытным хозяйка меня опередила:

— Вы перевели это на себя?

Я усмехнулся:

— А вы разве нет? Если честно, я в это не верю. Хотя бы — да, по самому себе.

Она как будто застыла на миг. И вдруг засуетилась:

— Юрий! Да что же мы так стоим⁈ Идемте-ка поговорим…

— Так ведь разгрузиться надо…

— Ребята сделают. Дима! Дима! Подойдите, пожалуйста.

Подошел чернявый, сильно заросший щетиной мужик лет сорока — видимо, старший.

— Дима… — начала хозяйка, и они быстро договорились. Я подогнал «Газель» задним бортом к хозяйственной постройке — а все остальное Лилия Кирилловна перепоручила своим охламонам.

— Пойдемте, Юра, потолкуем!

— Документация на товар, — я показал бумаги.

— Да-да, конечно. Идемте в дом! Там, правда, еще не обжито, по это нам не помешает… Кофе, чай?

— Чай.

— Отлично! Чай у нас превосходный, «Дорсет».

— Без сахара и молока.

— Ни-ни-ни! Ни в коем случае. Ну, сливки можно добавить, это я признаю. Но не сахар!..

В огромном доме действительно было необжито, необихожено. Мебели по сути, не было. Лилия Кирилловна включила электрочайник. Присели за какой-то антикварно-ветхий стол, точнее, стол-буфет, доживший до наших дней из начала века, если не из прошлого. Накладные хозяйка невнимательно сунула за стеклянную створку.

— Послушайте, Юра, вы меня так заинтересовали! Знаете, я не верю в случайности такого рода. Вот появляется внезапно человек и заводит разговор на тему, которая меня давно волнует…

— О сверхспособностях?

— Можно так сказать, можно иначе. Я вижу, вам тема эта близка. Да мало того, что близка, вы ведь наверняка пробовали что-то практиковать?..

Я пожал плечами.

— Не знаю, насколько это можно назвать практикой. Это само собой происходит.

— Что? — так и навострилась Лилия Кирилловна.

Я еще секунд пять сознательно потомил ее нахмуренной неизвестностью, проговорив:

— Даже не знаю, как сказать… Прозвучит как фантастика. Вы поверите?

— Поверю ли — не знаю, но готова выслушать все. Знаете, мне такое приходится видеть и слышать, что не удивляюсь я уже ничему… Да вот! Вам же наверняка знакомо такое имя: Брынцалов. Владимир Брынцалов?

— М-м… — из тактических соображений я изобразил, что напрягаю память. — Это вроде бы такой спирто-лекарственный магнат?

— Совершенно верно. Нувориш из нынешних. Сейчас он в политику рвется изо всех сил. Как-то пролез в ближний круг к Рыбкину, председателю Госдумы. Ну как пролез? Понятно, как…

— Занес бабло, — усмехнулся я, — если воспользоваться терминологией нашей бизнес-элиты…

Усмехнулась и она:

— Что совершенно недоказуемо, но более, чем вероятно. Теперь на декабрьские выборы идет в списке «Блока Ивана Рыбкина». Так вот: он в том числе рвется и на телевидение. К нам, и на НТВ, к Малашенко… Пообщалась я с ним. Впечатление ураганное. Вот вы так верно сказали про «Сияние» Кинга! У этого Брынцалова сияние просто бешеное. То есть заряд каких-то сил, энергий, неизвестных современной науке…

— И не признаваемых этой наукой…

— Именно. А они есть, энергии! Мне трех минут общения с ним хватило, чтобы это ощутить. И еще одно понять: он совершенно не догадывается, не соображает, на какой золотой жиле сидит. Абсолютно! Все это у него стихия, шторм, сумбур. Не контролируется. Знаете, Юра, я вот так смотрю на него и думаю: а что с ним будет?.. Мне кажется, он еще взлетит во власть. А потом плохо кончит. Но разве же об этом кому скажешь!..

— Вот! — с жаром вскричал я. — Вот и я молчу! Не поймут ведь!..

Я сделал вид, что разволновался, при этом прикидывая, что из меня, пожалуй, мог бы выйти актер. Лилия Кирилловна искренне уверяла, что поймет, и не верить ей не было никакого резона. По сути, дело было сделано.

И вот я как бы решился:

— Словом, у меня бывают такие озарения, что ли… Я предвижу будущие события. Такая баба Ванга, извините за сравнение.

Хозяйка замахала руками, чтобы я не извинялся.

— А в чем это выражается?.. — жадно спросила она.

— Хм… — я нахмурился. — Да иной раз и говорить не хочется.

Этим я, конечно, разжег любопытство редакторши до последней крайности. И продолжая хмуриться, поведал, что вот, например, было мне видение — завтра должно случиться нечто на Красной площади. Что-то очень нехорошее. Теракт-не теракт… Возможно, попытка захватить заложников. А может, попытка протестного самоубийства… Да, точно сказать не могу. На это мое ясновидение не тянет. Не хватает мощности. Но что какая-то гадость будет — даже не сомневаюсь.

Лилия Кирилловна смотрела расширенными глазами. Точно, близорукость у нее есть.

— Юра… Но ведь это же ужасно!.. Как бы предупредить⁈

— Как? — горько усмехнулся я. — Да никак! Вы представляете это себе? Я звоню в ФСБ или прихожу на Лубянку с такой замечательной информацией. И меня либо в камеру, либо в Кащенко. Альтернатива, как выражался Михаил Сергеевич!

Насупясь, она помолчала. Признала:

— Пожалуй… Но что же делать?

— Да ничего. То есть ждать. Я ведь и ошибиться могу. Кто знает… Поживем-увидим, что завтра будет.

Лилия Кирилловна задумчиво покачала головой:

— Как это ужасно… Знать и ничем не помочь!

Тут она и вовсе умолкла, впав в какие-то тягостные размышления. Я деликатно напомнил:

— Вы извините, но мне пора. Машину надо на базу загонять, да и накладные передать… Кстати, подпишите, пожалуйста.

— Да-да, — встрепенулась она. — Юра! Как вам позвонить?

Пришлось объяснить, что и тут никак — живу в общаге. Но редакторшу было уже не унять:

— Ладно, тогда вы мне позвоните. В «Останкино». Вот номер… сейчас запишу. Если на месте не окажусь, перезвоните через полчаса-час, когда-нибудь да поймаете. В понедельник и звоните! Как раз мы будем передачу готовить… Ах, Юра, знаете, я очень рада, что судьба вот так нас познакомила! Я в вас перспективу вижу. Вы ведь не Брынцалов, который стихийно одаренный, но безголовый, уж простите. Знаете, я все же хочу пробить программу о людях с необычными способностями… Впрочем, не буду забегать вперед!

И она слегка виновато улыбнулась.