Кодекс Охотника. Книга XXXVII - Юрий Винокуров

— Хорошо. — Ольга взглянула на часы. — Все у тебя соберутся примерно через два часа.

— Не-не-не… — сказал я. — Я говорил, что быстро, но не настолько быстро. Давай завтра на восемь утра. А у меня тут ещё в столице дела есть. Кстати, где твоя мама? — осторожно спросил я.

Оля посмотрела на меня и, не выдержав, рассмеялась.

— Капец! Мне кажется, ты боишься с ней встречаться, что ли? Могущественный Галактионов!

— Да ничего я не боюсь! Так, спросил. Давно не виделись и не слышались, что несколько странно, — признал я.

— Не волнуйся, мама сейчас занята. У неё появилась новая подруга.

— Новая подруга? — я прямо почувствовал, как у меня сжалось где-то в глубине души, и посетило ужасное предчувствие. — Какая подруга?

— Не знаю, Саш, честно, не знаю. Так, сказала, мимоходом.

— И где она сейчас? — продолжил спрашивать я.

— Ну, куда-то улетела с подругой.

— Ниш-ш-шего нет, шука-шабака… — тут же доложил Шнырька, который мгновенно провентилировал всю столицу и её окрестности на предмет Елизаветы.

— Ясно, — сказал я. — А дед?

— А дед к мировому турне сейчас готовится с товарищами. Под это дело они оперный театр отжали и никого туда не пускают. Аристократия негодует — у них отобрали досуг. Но дед непреклонен, говорит, что там самая лучшая акустика в Империи, и они обязаны тренироваться именно там.

— Ясно. Ладно, тогда увидимся завтра.

Я кивнул, развернулся и вышел. Быстро сориентировался, где находится оперный, скользнул в тень и вышел перед самой сценой.

— Кровь, кровь, везде кровь, море крови!!!

Я сначала не понял, что происходит и кто это рычит, но это оказался Бухич, который тряс седыми волосами и яростно ударял по струнам ритм-гитары. Рядом в таком же музыкальном экстазе зажигал на бас-гитаре Бурбулис, а в огромных наушниках за большой ударной установкой находился великий хан великого степного ханства.

Я показательно зажал уши. Бухич увидел меня и осёкся.

— Здорово, Сань! Какими судьбами?

— Мне кажется, ваш репертуар несколько тяжеловат для широких слоёв населения.

— Это хэви-метал, Александро, понимать нужно! — сказал Бурбулис, который был одет в нарядную куртку с заклёпками и в бандану с черепами.

— Так я не понял. Вы хотите славы или вам похер, и вы хотите просто поорать со сцены?

— Ты только что моё пение ором назвал? — нахмурился Бухич, и в зале резко подскочила температура.

— Воу-воу, — сказал я. — Сожжёшь бархат на креслах, они, между прочим, практически антикварные. Я про другое. Может быть, вам спеть что-нибудь более молодёжное?

— Например? — заинтересовался Бурбулис.

— Ну, не знаю, что-нибудь, — я покрутил ладонью в воздухе, — этакое.

— Ты нам солиста обещал на время репетиции отдать. Молодёжный ты наш, — сказал Бурбулис.

— А, так я Ларика не держу. Он просто сейчас японцам переезжать помогает. Мне кажется, он не сильно проникся духом вашей группы и всех ваших гастролей.

— Да я и так знаю, что не проникся, — нахмурился Бухич. — Но он сделает то, что ты ему прикажешь. Поэтому попроси его, пожалуйста, прилететь.

— То есть ты не думаешь, что творчество через силу, по приказу, не будет уже таким хорошим творчеством? — улыбнулся я.

— Ой, Саня, ну хорош! Нравится всё Ларику. Просто он с женой редко видится. Ну, пусть и её тоже привозит.

— Ага, чтобы у их будущего ребёнка вкус испортился ещё в утробе матери, и он в ужасе выпрыгнул раньше срока от ваших кровавых песен?

— Саня! — разъярённо заорал Бухич.

— Ладно-ладно, — поднял руки я. — Будет вам Ларик, будет вам тур.

А я уже свалил. Снова шагнул в тень, удовлетворённый тем, что два наиболее нестабильных члена моей команды сейчас при деле и точно не накосячат. Ну а хану, наверное, отпуск по КЗоТу положен. Но, а может, и нет. Кто там их великое ханство знает.

А у меня же была сейчас другая задача — купол праха, который стоял над Петербургом. Мне что-то чрезвычайно не нравятся эманации, которые исходят от него. Надо бы взглянуть на это поближе.

Глава 15

Что ж… Это было ожидаемо. Костяной каким-то образом обошел законы Многомерной Вселенной и умудрился устроить проходы напрямую в Запретный Мир, игнорируя, как волю самой Вселенной, так и потуги выставленных мной темных хранительниц. И я даже не мог их в этом винить — ведь «обычное» пространство было надежно защищено.

Ко мне закрались подозрения, как бы Костяной не договорился с Пустотой — уж очень методы перемещения его армии были похожи на манипуляции пространством и путевыми нитями, на которые была способна только Пустота.

Однако, Пустота ни с кем не договаривается, никому не подчиняется и никого не слушает. Пустота только жрет. Она пожирает миры и материю, выдергивая нужное из материального пространства Вселенных. Для чего? Да никто не знает.

Пустота — это настолько чуждая человеческому разуму сущность, понять которую не удалось даже нашим Старейшинам во время затяжной войны с ней. Мы научились с ней сражаться, но понять её намерения мы так и не смогли. Сошлись на том, что Пустота — это враг. И её нужно уничтожить. Точка. Знать бы еще, как это сделать, правда… Ведь её существование за пределами Вселенной не давало нам возможности к ней приблизиться. Само понятие «пустота» было дано ей не просто так, ведь когда ей было нужно — она становилась именно пустотой — невидимой, неосязаемой, незаметной. И как с этим сражаться?

Только когда она начинала действовать по «нашим» законам, материализуя своих слуг для борьбы с нашими физическими воплощениями, или же собирая силы для войны в эфирном плане — вот именно тогда мы и могли дать ей отпор. Получается, она сама выбирало место и время сражение, что дико бесило…

Было много напастей на Многомерную. Кто-то был её порождением, как Неназываемый и Костяной Скульптор. Кто-то был «пришлым», как Скверна и как Механический Пастырь, который возник ниоткуда и сразу же, к несчастью для него, напоролся на Феликса и его Рой Дронов. Вот еще другие Вселенные обозначили свои намерения. Сколько еще желающих найдется, кто решит так или иначе подчинить, либо же захватить Многомерную