Бесконечный беспредел х2 - Роман Драксодий

Глава 15

Это было страшно. По-настоящему страшно!

Ибун не моргая смотрел, как тонкая и нежная рука Сарацигаримит без труда пробила грудь Ёпта навылет и ярко красная кровь медленно потекла к локтю, где срывалась на золотой пол тяжёлыми, громкими каплями, будто отсчитывая последние мгновения.

«Жаль её, столько тайных знаний древности исчезнет теперь уже окончательно только из-за её гордыни» — с тоской подумал алхимик, глядя на ещё бьющееся сердце в руке девушки, торчащей среди вывороченных рёбер из спины друга.

Ибун не видел выражения лица древней, но лицо товарища не предвещало ничего хорошего. Эта смесь разочарования, обиды и непонимания была гораздо страшнее любой злости и ярости, и он уже видел подобное. Сейчас может произойти всё, что угодно, и очень маловероятно, что этот неразрушимый дворец уцелеет. Радовало только одно — каким бы образом его сейся не прибило за компанию, это точно будет оригинально и неповторимо. Тут Ёпт умел удивлять.

— Тебя не смущает, что я тебя спас и, фактически, подарил новую жизнь? — тихо произнёс Ёпт, по своему обыкновению давая бессмертной возможность одуматься.

Здоровяк вздохнул. Ну почему он не может просто убить её? Неужели он не понимает, что в этом мире всё зависит от силы и решимости наказать обидчиков самым жестоким способом? Да, ему и самому не нравилось подобное положение дел, но это точка зрения того, кто слаб.

Древняя едва заметно вздрогнула от его спокойствия и алхимик не смог сдержать усмешки. Она серьёзно думала, что так сможет убить его? Ха! Видела бы она его тогда, когда он куском мяса рухнул с неба на цилиня…

— Ты обманом стал моим учеником, — зло прошипела бессмертная и одним движением раздавила сердце в руке, — за это только смерть!

Хлюпнуло, и на пол упали кровавые ошмётки.

— Полегчало? — всё так же спокойно произнёс Ёпт, слегка приподнимая одну бровь.

«Не говори с ней! Просто размозжи её голову!» — мысленно закричал Ибун, ощущая необъяснимую, всё нарастающую тревогу.

Внезапно Сарацигаримит расхохоталась, чуть запрокинув голову, а в следующий миг ухватилась за позвоночник Ёпта и притянула его вплотную к себе.

— Тогда я просто уничтожу твою душу и лишу перерождения! — прорычала она, упираясь лбом в лоб Ёпта. — Вы, ничтожества, не в силах защититься от этого и пусть меня за это покарают Небеса, я готова!

Волна чудовищной силы прокатилась по залу, вызывая какой-то животный ужас и желание поскорее забиться с самую глубокую нору и сжаться там дрожащим комочком. Ибун не смог противостоять этому и отшатнулся вглубь комнаты, где вжался спиной в стену и изо всех сил глубоко и часто дышал, боясь, что его сердце остановиться в любой момент.

Обессиленный и дезориентированный, он сполз по стеночке и с ужасом смотрел на двоящийся во взгляде дверной проём, за которым творилось нечто невообразимое и оттого ещё больше пугающее.

Кровь шумела в ушах почти лишив слуха, конечности дрожали, кожу покрыл липкий пот, но даже в таком состоянии он смог уловить тихий звук упавшего тела, набатом прогремевший в сознании.

Жуткая энергия в один миг пропала и здоровяк медленно, делая над собой сверхусилие, на четвереньках пополз в зал. Больше всего он боялся увидеть там лежащего друга и стоящую над ним древнюю тварь, и от этого было невыносимо страшно выглядывать из каморки, но неопределённость терзала душу ещё больше.

Пересилив себя, он выглянул за дверь и едва не лишился последних душевных сил — на золотом полу, в огромной луже крови лежал Ёпт, на нём Сарацигаримит, и никто из них не шевелился. И только Тучка Гнева Небес растерянно гудела над ними, а неподалёку лежала россыпь мелких, полупрозрачных осколков и нигде не было видно духа дворца Руона.

* * *

Мяу сидела, обняв себя руками и прислонившись спиной к двери — её била крупная дрожь от прошедшей волны ужасающей энергии, а со лба стекал холодный липкий пот и тут же смешивался с неконтролируемыми слезами отчаяния. Она никогда не сталкивалась с подобным давлением, хоть и повидала всякого, но даже самая густая жажда убийства не шла ни в какое сравнение с этим кошмаром.

Внезапно, золотые стены распались мириадами искр, которые тут же разлетелись в разные стороны и затерялись в лесу. Лишившись пола под собой, девушка упала на твёрдую землю и растерянно заморгала и осмотрелась, пытаясь разобраться в происходящем, несмотря на своё состояние.

Алхимическое солнце ещё сияло над лагерем и первое, что ей бросилось в глаза, был бледный и потный Ибун, быстро подползший на карачках к лежащему под бессмертной девушкой Ёпту. Он склонился над другом и стал тормошить его, что-то шепча.

И не было видно ни одного зверя из тех, что были с членами ордена. Большая тварь, притащившая их сюда, тоже куда-то пропала, но широкая просека в лесу и удаляющийся треск ломаемых деревьев легко отвечали на этот вопрос.

Переведя взгляд на лагерь ордена, Мяу отметила, что большая часть ещё только поднимается на ноги, при этом покачиваясь как пьяные. Сам Халу и ещё кто-то сильный остались стоять на своих двоих, но вид имели бледный, растерянный и крайне озадаченный.

Вот только долетевшие до неё слова в один момент уронили сердце девушки:

— Быстро, захватите их!

Она снова перевела взгляд на того, кто обещал помочь ей, и внезапно ощутила горечь во рту — неужели это конец её надежд? Все знали, что орден познания никогда своего не упустит! А парень, обещавший и могущий ей помочь, не шевелился, несмотря на все усилия мускулистого алхимика.

Но тут Мяу заметила, что Ибун замер и резко склонился над Ёптом. Он повернул свою голову так, словно старался как следует расслышать что-то. А несколько ударов сердца спустя, здоровяк поднял на Мяу выпученные глаза и всем телом стал бледнеть настолько стремительно, что создалось впечатление, будто кто-то в один миг высосал из него всю кровь.

Не меняя позы, алхимик стремительно рванул на четвереньках к Мяу, при этом взрывая под собой твёрдую землю, будто это был рассыпчатый песочек под копытами цилиня. Его перекошенное в жуткой гримасе лицо до смерти напугало девушку, и она непроизвольно вскочила на ослабшие ноги, принимая вялую защитную стойку.

Уже ближе к девушке Ибун сумел подняться во весь рост и растопырить руки, будто желая обнять её, а его перекошенный в ужасе рот пронзительно выкрикнул только одно слово, и это слово пробрало до мурашек:

— Беги!

Мяу замерла в растерянности и тут несущаяся гора