Ст. лейтенант. Назад в СССР. Книга 12. Часть 3 - Максим Гаусс

— Этого недостаточно! — с досадой крикнул я, глядя на приближающуюся в свете прожектора первую стрелку. Само собой, она была установлена на основной путь. Мы пронеслись мимо нее с такой скоростью, что ветер свистел в щелях кабины.

— Еще есть шанс! — Лейла не отрывала взгляда от карты. — Примерно через два с лишним километра, будет вторая стрелка! Последняя, а дальше снова нарвемся на подобную платформу с пулеметами.

Тянуть рычаг дальше, пытаясь затормозить сильнее, не имело смысло. Металл скрежетал, но поезд все еще был тяжелым и продолжал нестись вперед. Скорость упала до сорока километров в час. И тогда чуйка подсказала мне повернуть второй рычаг, что был рядом.

Вероятно, эта тормозная система отвечала уже за весь поезд, а не только за локомотив.

Весь состав вздрогнул, скорость резко упала — мы едва удержались на ногах. Стрелка спидометра резко поползла вниз.

Дведцать. Пятнадцать.

Десять километров в час. Впереди показалась развилка. И переводящее устройство. Само собой, оно не было централизованным — все допотопное, управлялось вручную. Обычно, на низкой скорости, помощник машиниста выбирался наружу и переключал направление.

— Пять километров в час. Почти остановились.

— Я переведу стрелку! — резко сказал Корнеев, уже пробираясь к двери.

— Главное, поторопись, — напряженно буркнул я, но другой возможности у нас просто не было. Если мы проскочим и эту стрелку, единственный вариант соскакивать и бросать поезд. А тут на многие километры вокруг ничего нет.

— Пошел! — крикнул я.

— Ага! — воскликнул Шут и, оттолкнувшись от поручня, спрыгнул куда-то в темноту.

Мы с Лейлой замерли, вглядываясь в ночь. Секунды тянулись, как часы. Впереди, в свете нашего прожектора, была видна медленно приближающаяся стрелка. И вот тень отделилась от общего мрака, метнулась к механизму. Послышался усилием сдавленный крик, лязг металла. Стрелочный указатель дрогнул и резко перешел в другое положение.

— Получилось! — выдохнула Лейла.

Тепловоз, с глухим стуком колес, чуть вздрогнул. Затем медленно покатил по запасному пути, которым давным-давно никто не пользовался. Через несколько минут Шут, хтяжело дыща и вытирая с лица грязь, поднялся по лесенке и ввалился обратно в кабину.

— Ноги чуть не переломал! Вместо мелкого щебня, вся насыпь — сплошные камни! — хрипло выругался он, но в его глазах читалось удовлетворение.

Тупиковый путь оказался довольно длинным. По моим подсчетам, на скорости в двадцать километров в час, мы ползли еще минут двадцать. Еще через пару километров желтый луч тусклого прожектора выхватил из тьмы низкие постройки заброшенного технического пункта. А поодаль, примерно в километре виднелись и темные силуэты кишлака. Поезд, с почти нулевой скоростью, уперся в тормозной башмак и окончательно замер.

Мы быстро покинули этого стального монстра. Дизель, кстати, уже не горел, благо повреждения оказались не серьезными и Шут все потушил.

Перед уходом я решил осмотреть пару грузовых вагонов в конце состава — охрана все еще была там, при нашем появлении заволновалась. Но Лейла их успокоила и они ушли в напралении технического пункта.

Решительно отодрав брезент, мы с Шутом увидели аккуратно уложенные ящики. Вскрыв один из них, я ахнул. Автоматы Калашникова, еще в масле. К ним патроны, гранаты. В другом ящике — плотные пачки американских долларов. Весь вагон был забит этим добром как попало. И непременно у всего этого был хозяин. Оппозиция?

— Вот оно что, — мрачно произнес Шут, глядя на оружие. — Не просто хлопок и древесину везли. Контрабанда. Или очередная поставка для бойцов оппозиции. Тут две роты хватит вооружить. Вот почему по нам из ДШК стреляли — не для вида, а всерьез. Видимо боялись, что попадет не в те руки. А хотя, черт его знает, от кого и для кого это!

— Охрана подняла панику. Они не разобрались что, к чему. — вздохнув, пояснила Лейла. Затем она вытащила из кармана зажигалку.

— Что ты намерена сделать? — поинтересовался я, уже догадываясь, что она задумала.

— Максим… Это оружие убьет еще десятки, если не сотни людей, — ее голос был холоден и решителен одновременно. — Солдат, мирных жителей. Мой народ. Деньги могут разожечь новую волну насилия! Не по всей стране, так в отдельной провинции. А от этого никому хорошо не будет. Твари, никак не могут успокоиться! Пока есть оппозиция, мира на этой земле не будет никогда.

Лейла была права. В моем времени, в Афганитане спокойно не было почти никогда. Даже после ухода советской армии из республики, правительство продержалось недолго. Режим рухнул очень быстро. Годы шли, а там постоянно кто-то с кем-то воевал, власть менялась. Туда вливались деньги, но они шли на поддержку конфликта, а не на благо простого народа. Это оружие и деньги — прямой тому пример. Где-то их ждут, и явно не для хороших дел. Оружие вообще хороших дел не делает.

Шут сбегал в один из вагонов и притащил откуда-то канистру с бензином. Лейла все облила, затем подожгла край брезента, и огонь, с сухим треском, быстро перекинулся на сухое дерево ящиков. Мы поспешно отступили, наблюдая, как жаркий ветер раздувает пламя. Вскоре вагон был охвачен огнем, в котором с треском гибло оружие и деньги — символы бесконечной войны. Та же участь постигла и другой вагон, в котором были боеприпасы, военное и инженерное имущество. Пройдет совсем немного времени, как начнется детонация боеприпасов.

Не дожидаясь, пока пламя в темноте привлечет внимание, мы бегом направились к кишлаку. Ловить у технического пункта было нечего.

Нам повезло — после небольшого осмотра кишлака, почти на самой окраине, у одного из брошенных дувалов, стоял старенький, видавший виды ГАЗ-69. Я замкнул провода под торпедой, и двигатель с хриплым кашлем ожил. Машина вроде на ходу.

Из дома с просевшей крышей выскочил старый афганец и тут же принялся ругаться. Но вмешалась Лейла. Девушка показала ему свое удостоверение, а затем очень толково объяснила, что машину мы не крадем, а временно арендуем. Правда, речи о том, как мы будем ее возвращать, не было. Хозяин махнул рукой, кивнул и вернулся в дом.

Мы двинулись на северо-восток, петляя по пыльным проселкам, стараясь держаться подальше от крупных дорог. Лейла, сидя рядом, молча смотрела вперед, ее лицо в свете приборной панели было усталым и отрешенным. Шут на заднем сиденье уже дремал, похрапывая.

Ночка у нас выдалась очень непростая.

— Максим… — вдруг позвала меня Лейла. — Я не сказала сразу, не было времени. Рада, что ты жив и выбрался из той передряги, что произошла на границе, с людьми генерала Хасана. Думала, что