Патриот. Смута. Том 7 - Евгений Колдаев

только смерть. Чем мы будем лучше войск Лжедмитрия, севших в Тушине и не предпринявших активных наступательных действий? Лучше Болотникова? Да любого самозванца? Ты сам говорил, что Шуйский тянет, всегда и во всем. А теперь ему уподобиться предлагаешь.

Все молчали.

— То-то. План у меня есть. Довести до всех сотников, что завтра выступаем. Рано, максимально рано и идем до самого темна, до ночи.

— Неужто ты, господарь, до Серпухова за сутки дойти хочешь? — Покачал головой Трубецкой.

— Сорок часов. — Ощерился я. — Полтора дня.

Они стали качать головами.

— Обоз не пойдет. Невозможно.

— Пойдем без обоза. Нам он не нужен, а через дня три он как раз и дойдет до нас.

Споры были прекращены моим решительным приказом. Выдал я им установку, рассказал, пояснил, как действовать следует. Что сотникам донести и к чему войска готовить. Они качали головами, злились на то, что не внемлю их советам. А меня это только убеждало в верности решения. Если они так плотно стоят на своем, значит, действительно Шуйский даже не может предположить, что мы выдвинемся к Серпухову. Он будет ползти неспешно. А мы будем бить его там, уже на подступах к Москве.

В том месте и таким способом, который никто из окружения воеводы не предвидит.

Где-то за четверть часа, посвятив в основы своего плана, я отпустил воевод в войска. Нужно было до отбоя сделать довольно многое.

Вот пускай работают.

Филко еще к себе потребовал. Как инженера и артиллериста.

Уходили, кланялись, но на лицах довольства не увидел. Задумчивость и напряженность застыла в глазах. Остался я с иностранцами. Ванька подошел, поклонился, спросил потребна ли банька будет и сообщил, что ужин готов уже. Долго я со всеми этими делами разбирался, ох долго.

Приказал обождать немного. Как закончу, тогда и поесть, и помыться можно.

— Ну что скажете, иноземцы. — Улыбнулся, глядя на двух учителей воинства моего.

Теперь разговор шел на французском.

— Задумал ты, Игорь Васильевич, знатную авантюру. — Покачал головой Франсуа.

— Риск велик. — Поддержал его Вильям.

— Что про Делагарди скажете? — Перешел я сразу к делу.

Они задумчиво переглянулись. Речь взял француз.

— По крови он француз, так что могу кое-что сказать. — Подкрутил ус, продолжил. — Отец его из старого, но не очень-то знатного рода. Волею судеб оказался на шведской службе. Если память не изменяет, то в плен попал, и там повезло ему. Видные люди увидели в нем достойного воина. Насколько знаю, воевал с вами, с русскими. Был главнокомандующим всей шведской армии. Погиб. Утонул. Это говорит о том, что у его сына, с которым, как я понимаю, мы находимся по разные стороны, кровь настоящего рыцаря. Он потомственный полководец и отважный человек.

Я кивнул, ждал продолжения.

— Что до самого Якоба. Он довольно зрел…

— Осмелюсь вмешаться, мой друг. — Вильям перебил Франсуа, улыбнулся. — Дело в том, что Якоб служил Морицу Оранскому, гениальному человеку, превзошедшему свое время. Я тоже был какое-то время под его началом. Чтобы вы понимали, инфант, Мориц смог разбить испанскую пехоту. И не просто заставить ее отступить, а вынудил бежать с поля боя у Ньивпорта. Якоб Понтус Делагарди, уверен, почерпнул из такого служения очень и очень многое.

— Так. — Ситуация казалась мне все более сложной, чем я думал изначально.

— Я служил Морицу чуть раньше, и сам лично не знаком с Якобом. Но, опыт подсказывает мне, что этот швед, французских кровей человек весьма опасный. Весьма инфант.

— Что мы можем противопоставить его людям? — Я задал вопрос в лоб.

Двое вновь переглянулись, речь взял на этот раз голландец.

— Наемники, инфант, это и хорошо и плохо. Мы… — Он поднялся и поклонился.

Все же чтил он свое звание наемника, как это не удивительно звучало для меня, человека века двадцать первого. У нас все же регулярная армия вызывает уважение, а вот наемники и законом запрещены, и в целом… От них до каких-то отморозков, террористов и уголовников отъявленных головорезов, шажок-то небольшой.

Тем временем голландец вернулся на место, продолжил.

— Мы профессионалы. Мы знаем свое дело. Но…

— Наемники работают за деньги… — Скорбно проворчал Франсуа, перебивая своего сотоварища по ремеслу. Вздохнул.

— Да, все верно, мой торопливый друг. И если не платить, не выполнять условия контракта, требовать большего, чем было договорено, то… Мы можем уйти, можем развернуть оружие против… Это, конечно, не касается наших с тобой, инфант взаимоотношений. — Он улыбнулся вполне по-лисьи так, хитро. — У нас же с тобой иные договоренности, более… Уникальные, так сказать.

Хм, думаю Шуйский им заплатил за бой против меня. Поэтому вряд ли они отойдут с поля боя. Если конечно, не случится что-то по типу Клушино. Когда наемники бились сами, а русская рать стояла в лагере и не помогала им. Тогда, конечно, видя безынициативность союзника, вся рать развернулась и ушла с поля боя.

А потом еще и перенанялась частично к ляхам.

Интересно.

— Вильям ван Врис, а может в твоей неполной сотне, роте, есть человек, лично знающий Делагарди? Может кто-то среди вас…

В его глазах я увидел искру.

— Инфант! Признаться, я даже как-то и не думал над этим. Да. Ведь верно. Припоминаю.

— Мне бы с этими молодцами тоже потолковать. — Улыбнулся я.

— Сделаем.

— Как думаешь, сможем ли мы перетянуть Делагарди на нашу сторону. Естественно, предложив ему… Круглую сумму?

Француз с голландцем вновь переглянулись. Интересно они так все время будут в гляделки играть, выбирать кому говорить. И как у них это вообще работает?

— Думаю. — Начал Франсуа. — Шведов мы не смутим. Хотя идея с тем, чтобы послать к Делагарди человека, интересная. Но… Но, Игорь Васильевич, там же шведов не много. Не все.

— Да, верно.

Припоминая исторические факты, в голове складывалось, что только половина и только пехота были именно шведскими. Кавалерия, рейтары — это французы. А еще есть германцы, австрияки, итальянцы, шотландцы вроде тоже присутствовали. Приличная такая сборная солянка. И если всем корпусом руководил именно Якоб, то шведами командовал Эверт