И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

Людмила вновь застучала по клавишам печатной машинки, а я поднялся со стула и спросил:

— Пойду вымою. Есть туалет на этаже?

— Да, в конце коридора.

Я кивнул и двинулся в указанном направлении. В уборной сначала сполоснул баночку из-под сметаны и вымыл ложку, затем осмотрелся. Не углядев ничего подходящего, сунулся в кабинку и там обнаружил кран с вентилем-барашком существенно меньшего размера, нежели мой собственный. Заменил его своим, попытался просунуть пальцы в отверстия, но те оказались слишком узкими. Да и любая экспертиза подтвердит, что упыря били чем-то другим.

Почему просто не избавился от вентиля? Непременно избавился бы, если б он не засветился в описи моих вещей. Да и видели его, могут отыскаться свидетели. А пойду в отказ, и никто не поверит, будто просто потерял. С косвенными уликами завсегда так: пока ты никому не интересен, это пустяк пустяком, а как начинают всерьёз копать, так махом критическая масса набирается.

Вернувшись в кабинет, я тихонько опустился на стул и вновь погрузился в чтение. Когда смолк стук печатной машинки, оторвался от журнала и встретился взглядом с Людмилой.

— Неужели что-то интересное нашёл? — удивилась кадровичка.

Я пожал плечами и показал страницы, на которых, по счастью, не оказалось ни одной фотографии.

— Навык чтения развиваю.

— Это хорошо. Тебе теперь ещё повторно инструктаж проходить и тест сдавать. Завтра с самого утра и начнём.

Людмила поднялась из-за стола и начала собирать подготовленные документы, солнечные лучи вновь высветили очертания женского тела, я глянул поверх журнала и тяжко вздохнул. Впрочем, кадровичка почти сразу поспешила на выход, перед тем предупредив:

— Подожди, сейчас всё подпишу и вернусь.

Я кивнул и вновь раскрыл журнал. Успел ознакомиться ещё с десятком страниц, прежде чем вернулась кадровичка.

— Распишись за ознакомление с приказом об отстранении от работы, — попросила она, а после вручила направления на курсы и получение разряда. — Всё, жду завтра в восемь! И чтоб без опозданий! Зачёт кадровая комиссия принимать будет.

Пообещав быть как штык, я покинул кабинет, а после и главный корпус и отправился в раздевалку. Обменял жетон на ключ и полотенце, отпер шкафчик и сначала сложил в сумку медицинскую форму, а после убрал внутрь уже её саму. Сверху поскидывал одежду, прихватил с собой зубную щётку с пастой и отправился в душевую, радуясь полнейшему отсутствию людей и нелюдей. Перво-наперво, обильно отплёвываясь, почистил зубы, затем внимательно изучил в зеркале отражение, но не заметил и намёка на щетину. Тогда принял душ и вытерся, обмотался влажным полотенцем и прошлёпал босыми ступнями обратно в раздевалку, а там — аншлаг. И не вообще аншлаг, а непосредственно у моего шкафчика с сомнительным номером.

Вот тебе и суеверия!

Дожидались меня два чёрно-зелёных орка из больничной охраны с резиновыми дубинками, их командир-человек при кобуре с пистолетом и уже успевший порядком поднадоесть старший инспектор пси-контроля.

Это что же — вязать будут?

Отправляться в тюрьму нисколько не хотелось, но и срываться в бега тоже отнюдь не улыбалось, поэтому для начала решил прикинуться дурачком.

— В сторонку отодвиньтесь, — как ни в чём не бывало попросил я и указал на дверцу с номером «тринадцать». — Мой шкафчик.

Плешивый очкарик скупо улыбнулся, начальник караула протянул руку:

— Ключ!

— Чего это? — нахмурился я. — С какого перепуга?

— Простая проверка, — уверил меня человек.

— С фига ли?

Начальник караула остался невозмутим.

— Имеем право, — заявил он спокойней некуда. — Личный досмотр осуществляется только на проходных, но служебные помещения могут быть проверены в любое время. А шкафчики в раздевалке — это собственность больницы. Ключ!

На сей раз требование прозвучало куда жёстче, но я и не подумал его выполнить.

— Проверять только мой шкафчик собираетесь? — прищурился я и ткнул пальцем в сотрудника пси-контроля. — По его указке, так? В рамках ведущегося расследования?

— Не имеет значения! — быстро произнёс старший инспектор.

А вот начальник караула подтвердил.

— Именно так!

— А вам, часом, понятые не требуются? — уточнил я. — Я ж иначе в отказ пойду. Скажу, вы всё выдумали!

— Прекрати тянуть время! — потребовал сотрудник пси-контроля.

Я не обратил на его возглас никакого внимания и продолжил смотреть на начальника караула.

— Замучаетесь потом на мои жалобы о подтасовке улик отписываться!

Человек отступил на шаг назад, расстегнул хлястик кобуры и положил на неё ладонь, после чего распорядился:

— Гриша, обеспечь двух понятых!

Один из орков поспешил на выход, другой ощутимо напрягся, но дубинку лапать не стал, поскольку в раздевалке ею было толком не размахнуться.

Ну а я перевёл взгляд на плешивого очкарика и улыбнулся. Тот не отшатнулся и в стену не вжался, не шелохнулся даже.

— И, чур, всё под протокол, одну копию — мне.

Начальник караула едва глаза не закатил, но всё же вдобавок к уборщице и дежурившей на входе в раздевалки гномихе к делу привлекли ещё и молодого врача, притащившего с собой шариковую ручку и стопку чистых листов.

— Ты разборчиво пиши, а не как курица лапой, — потребовал я у молодого человека. — Тут не диагноз, тут поважнее документ!

— Ключ!

— Да подавитесь!

Но ещё даже прежде, чем отперли шкафчик, сотрудник пси-контроля спросил:

— В руке у тебя что?

Я выложил на лавочку зубную щётку и тюбик пасты. Громилы-орки поглядели с откровенным отвращением, но ничего говорить не стали, а дальше начали доставать из ящика мои вещи. Сумка с пустой баночкой из-под сметаны, медицинской формой и одним носком — на вопрос о втором я лишь неопределённо плечами пожал. Трусы. Майка. Кроссовки. Спортивные штаны.