И зовите меня Гудвин - Павел Николаевич Корнев

Я покачал головой.

— Не-а! — И в свою очередь спросил: — А за что?

— Пострадавший на текущий момент находится в реанимации! — объявил представитель пси-контроля. — Рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела по статьям халатность и причинение тяжкого вреда здоровью, но последняя в случае смерти будет переквалифицирована на непредумышленное убийство!

— Страсти какие! — впечатлился я. — А кто в реанимации?

— Ваш вчерашний пациент!

— А! — расплылся я в улыбке. — Так ему это на пользу только!

— Так ты признаёшь, что намеренно нанёс телесные повреждения в силу внезапно вспыхнувшей неприязни?

— Кто? — округли я глаза. — Да я его и пальцем не тронул! Это он меня покусал, падла такая!

Старший инспектор чуть опустил очки и пристально глянул поверх стёкол.

— А кто сломал потерпевшему челюсть, раскрошил три зуба и выбил клык?

— Неужто я? — охнул я. — Быть того не может! Вообще ничегошеньки не помню!

Плешивый вздохнул и попытался зайти с другой стороны:

— Смотри, на текущий момент фельдшер и врач утверждают, что из-за нанесённых тобой повреждений пациент впал в кому, и ему была сделана инъекция пси-концентрата, что в свою очередь подстегнуло трансформацию организма и привело к необходимости введения нейтрализатора, а затем и антидота.

— Сложна! — сказал я, поскольку тут не только орк, но и человек бы запутался. — Ни хрена не понял!

Старший инспектор не разозлился и улыбнулся.

— Всё просто: если причиной инъекции пси-концентрата стали нанесённые тобой побои, то во всём виновен ты и только ты. Если же укол был сделан до этого момента, то ты совершенно ни в чём не виноват. Вопрос: когда и кто вколол потерпевшему нейтрализатор?

Конечно же, захотелось сдать козла дядю Вову и козу Дашку со всеми потрохами, и остановила меня от этого отнюдь не смазливая мордашка эльфийки — просто задумался, на что рассчитывала эта парочка, так безыскусно выставляя меня крайним. Знали ведь, что запираться и брать на себя вину не стану. Тогда в чём дело? Хмырь из пси-контроля нагло врёт или всё дело в том, что мне при любом раскладе ничего не грозит? Быть может, сослуживцы уповали на то, что хватит ума им самую малость подыграть?

На чём я могу выехать? Вспомнилось недавнее посещение горотдела, и я мысленно хмыкнул. Ну точно же! Ярость!

— Уколы, уколы, уколы… — забормотал я, затем отрицательно помотал головой. — Нет, не помню!

— А ты хорошенько подумай! — вкрадчиво попросил старший инспектор. — Даже если сомневаешься, лучше сказать, чем промолчать!

— Орки не выдумывают! — отрезал я, перебарывая заполонивший голову шум. — Орки всё как есть говорят, а я ни черта не помню!

— И ты позволишь выставить себя крайним? Возьмёшь всю вину на себя? По совокупности лет на пять сядешь!

Я недоверчиво хмыкнул.

— Так мне надо было позволить себя сожрать, получается?

— Надо было не оказываться в ситуации, когда тебя могут сожрать! — заявил плешивый. — Ты вообще вступительный инструктаж проходил или просто расписался?

Тут впервые вмешалась в разговор хозяйка кабинета.

— Ну разумеется, он его проходил! — уверила она старшего инспектора. — У нас с этим строго!

— Так почему же он тогда самых элементарных вещей не знает? — обратился к эльфийке плешивый очкарик и вновь уставился на меня. — А?

— Много букв, — буркнул я в ответ. — Всё разве упомнишь?

Старший инспектор покачал головой.

— Значит, берёшь ответственность на себя? Ну-ну…

— А мне по! — хохотнул я. — Я из депо!

Эльфийка и человек уставились на меня, будто на слабоумного.

— Что? — спросил сотрудник пси-контроля.

— Я ж в ярости был, а это состояние аспекта! Не, этого… Как его? Аффекта, во! Короче, я в домике! Да и подумаешь, клык и три зуба выбил! Делов-то! Не сожрал же никого! Ещё и не первый начал, а защищался! Нет на мне вины!

Но на очкарика это заявление особого впечатления почему-то не произвело. Он подтянул к себе картонный скоросшиватель с моим именем, раскрыл его и хлопнул по верхнему листу.

— А вот заключение отдела по контролю экстрасенсорных проявлений о твоей способности осознавать себя в состоянии боевой ярости!

Я ощутил себя на тонком льду, но на попятную не пошёл.

— Ха! Заключение! Большое дело!

— Это официальный документ!

— Да-да! — скривился я. — Только за день до обследования меня экстрасенс по мозгам шарахнул, а вчера упырь литр крови и невесть сколько жизненных сил отсосал! Что об этом в заключении говорится? Ничего? Ну так фуфло это, а не заключение!

Лицо старшего инспектора потемнело, он очень-очень медленно закрыл моё личное дело и сказал:

— Последний вопрос: каким образом ты смог выбить клык и сломать челюсть упырю?

— Сложно разве? — фыркнул я. — Стукнул, поди, несколько разиков и сломал.

— Согласно медицинскому заключению, был задействован какой-то тупой твёрдый предмет!

Я аж ругнулся мысленно. Кастет — это инструмент, а использование инструмента подразумевает определённую осознанность действий, что прямо противоречит моему заявлению о состоянии аффекта.

«Только бы этому хмырю на глаза не попалась опись находившихся у меня при себе вещей, которую в горотделе составили» — подумал я, а вслух сказал:

— Вот мой инструмент!

Стиснул кулак, ещё и сунул его под нос старшему инспектору пси-контроля.

— Ничего в руке не зажимал? — спокойно уточнил тот. — Может, случайно что-то ухватил? Кулаком таких повреждений не нанести, да и в заключении прямо сказано…

— Плевать на заключение! Давайте повторим, я ему к херам собачьим второй клык с трёх ударов вышибу! Нет! Даже с двух! Так всеку, что уже не откачают! На этом самом настаиваю… На следственном