Гарем для чайников - Мэри Блум

тебя теперь там называют? — пальчик с фиолетовым ноготком небрежно ткнул вверх. — Разрушитель благословения… Ты поимел рай, выставил их дураками, причем по их же правилам. Тысячелетиями они создают спектакли для безвольных слабаков, и лишь единицы способны эти спектакли рушить. Обычно это фамильяры Беатриче. Ты — можешь. И то, что ты сделал с Кариной М, — это просто гениально!

Ее глаза ярко блеснули за стеклами очков.

— Ты безумно для них опасен, если поймешь это, — с хитрым прищуром добавила Виви. — Ты джокер, который может перевернуть безнадежную партию. А пока не поймешь, ты просто пешка, которую двигают по доске. Выбор за тобой…

В следующий миг мне на колени из ниоткуда упала крохотная флешка.

— Небольшой подарочек, — пояснила Виви. — Только не удаляй. Дубликата у меня нет. Ни у кого нет.

— И что тут? — озадачился я.

Смотрелось весьма невинно, но с их подарочками всегда так: снаружи не то, что внутри. Чайная ложка заставляла делать минеты, а детский значок мог убивать.

— А вообще, делать больно — это приятно, — словно не услышав, произнесла демоница. — Подумай, как можно сделать больно этим, и, возможно, ты найдешь лекарство…

Не прощаясь, она растворилась в воздухе, и кресло напротив оказалось пустым. Ну и что это вообще было? Если она хотела меня использовать, то я даже не понял как. Затолкав флешку в карман, я поднялся и вышел в коридор.

Однако стоило сделать пару шагов, как дверь соседнего номера со скрипом распахнулась. Я даже сам не понял, как оказался внутри — меня словно стряхнуло туда с ковровой дорожки и затолкнуло в спину воздушной волной. Затылок с глухим шлепком треснулся о стену, заныв так, будто его раскололо пополам. Следом в темноте напротив сверкнули пламенем глаза.

— Би, ты… — растерялся я, потирая голову.

— Еще и на ты, — отчеканила Мами, — просто недопустимо!

Только в этот миг я освоился во мраке номера. Пепельные волосы, казалось, светились на черной ткани жилетки. Сложив руки на груди, демоница сурово смотрела на меня.

— Почему каждый раз, когда появляешься ты, возникают проблемы? — сердито выдала она. — Что она опять задумала?

Вопрос словно приложил о стену еще раз. Можно подумать, она передо мной отчитывается! Но даже если бы и знал, не сказал.

Не дождавшись ответа, Мами пробежалась взглядом по моей груди — грубо, будто расцарапывая глазами рубашку, чтобы увидеть, есть ли под ней хоть что-то.

— Ты ее бросил, что ли? — тоном строгой начальницы спросила она.

Вот только я не был ее подчиненным.

— Бросил, не бросил, — отрезал я, — это не ваше дело. По крайней мере, в отличие от ваших фамильяров, я ее не продам!

Глаза демоницы полыхнули так, что, казалось, номер вокруг загорится. А затем в одно мгновение все пламя будто залили ледяной водой.

— Вон! — процедила она.

С яростным скрипом дверь распахнулась — сама собой, повинуясь голосу хозяйки. Можно подумать, я сам желал этого разговора. Переступив порог, я вышел в коридор, пока меня не вышвырнуло туда ковровой дорожкой. За спиной тут же захлопнулась дверь.

Когда я покинул «Небесную лестницу», на улице уже было темно, но при этом людно. Повсюду бродили обнимающиеся парочки, явно не торопясь заканчивать вечер. На земле забыто валялись листовки вперемежку «Порнофеста» и «Райских садов», словно хоть где-то смогли договориться. Однако девчонок уже не было — ни с крылышками, ни с рожками. Вдоль облепленных плакатами стен я направился к своему отелю, попутно вытащив из кармана смартфон, который весь вечер провел в беззвучном режиме. Общий «домашний» чат просто разрывался от сообщений. Мои девчонки, сегодня на удивление единодушные, на пару выясняли, где я шляюсь. Не став отвечать, я затолкал смартфон обратно — отчитываться не хотелось.

Башня отеля, напоминающая светящимися окнами гигантский маяк, осталась позади, и я свернул в «Парк любви», чтобы срезать. Фонтанчик бодро журчал. Сверкая в темноте, бронзовая девчонка усердно глотала струи — кто-то нацепил на нее пластиковые рожки. Я прошел еще немного вглубь, и меня окружило звуками, будто город порока внезапно проснулся. Из каждого куста доносились горячие бесстыдные ахи и охи, порванные упаковки от презиков валялись на дорожках, а на скамейки было страшно сесть — ну мало ли, чем они могут быть заляпаны. Вечером парк отрабатывал название на сто процентов.

Вдоволь наслушавшись, я свернул на уединенную аллею — по иронии, такой тут оказалась самая светлая, а не самая темная. Неожиданно за спиной раздались шаги, становясь все отчетливее и ближе — знакомые шаги, быстрые, уверенные. Ее шаги. Я торопливо обернулся, но рядом не было никого — лишь вдалеке медленно брела парочка, чьих шагов я в принципе не мог слышать. Опять померещилось?..

Уже в полной темноте я вернулся в свой отель. Барельеф на фасаде игриво светился, подчеркивая идеальные формы мраморных красоток. Минуя яблонево-пальмовый сад, я подошел к крыльцу, как вдруг неподалеку от входа раздался голос.

— Почему именно мой отель? — протянула Лилит.

Я впервые слышал у нее такой тон — обиженный. Мой взгляд озадаченно скользнул по крытой террасе, где стояли столики кафе, пустые в этот час — кроме одного.

— Потому что я так захотел, — хмыкнул сидящий напротив нее мальчишка лет четырнадцати на вид, — или тебе нужны другие причины?

Не отдавая себе отчета, я покосился на скалящегося чертика на моей груди — ухмылка была один-в-один как у этого пацана, с которым я, кстати, уже встречался и, разумеется, встречу эту не забыл. Да и как забыть знакомство с самим хозяином ада? Которого они ласково называют шеф.

— Мне не нужны проблемы, — сказала Лилит, недовольно постукивая ногтями по столу.

— Тем более не понимаю, — многозначительно заметил он, — почему ты споришь.

Он развернул ладонь, и на ней заплясали языки пламени, разрывая темноту вокруг. Однако уже через мгновение огонь потух, оставив вместо себя не дым и копоть, а небольшую пластиковую коробочку — идеальную для школьных завтраков. Шеф подкинул ее, и внутри что-то звонко брякнуло, похожее на монеты.

— Завтра раздашь, — он поставил коробку перед Лилит. — Каждый.

Она мрачно заглянула внутрь, но не рискнула возразить. В этот момент шеф заметил меня и насмешливо подмигнул. Кивнув в ответ, я поспешил к двери, пока и меня не подгрузили на какую-нибудь работу.

Лифт распахнул дверцы на последнем этаже. Мимо веселых картинок с оргиями я прошел к своему номеру и открыл дверь. Стоило переступить порог, как темнота обступила со всех сторон — однако свет включать не хотелось. Хватало и подсветки баннера с «Миссией» за окном. Как и днем, три красотки томно глядели на