Рассвет Души Повелителя. Книги I-XII - Оливер Ло

Наконец, двери в дальнем конце арены открылись, и в них показалась хрупкая фигура. Кассандра выглядела измученной и побледневшей, но в ее глазах все еще горел огонь непокорности, который им так и не удалось сломить. Ее длинные волосы были спутаны, а на руках виднелись следы от оков. Но даже в таком состоянии она излучала силу и достоинство.

Когда Кассандра увидела меня, ее глаза расширились от удивления. На мгновение девушка замерла, словно не веря своим глазам. А затем, словно сорвавшись с невидимой привязи, она бросилась ко мне. Ее шаги эхом отдавались в тишине арены.

Без колебаний девушка вцепилась в меня объятиями, заставив поморщиться от боли. Я почувствовал, как тепло ее рук проникает сквозь мою изодранную одежду, и это прикосновение было подобно бальзаму для моих ран.

— Джин, — прошептала она, и в ее голосе я услышал столько эмоций, что у меня перехватило дыхание.

Кассандра подняла голову и посмотрела мне в глаза. В этот момент я увидел в ее взгляде нечто, чего никогда раньше не замечал. Там была благодарность, облегчение и… нежность? Затем ее взгляд скользнул к поверженному Адриану, и я заметил, как ее глаза наполнились слезами.

Это зрелище поразило меня. За все время нашего знакомства я ни разу не видел, чтобы Кассандра плакала. Она всегда была сильной, независимой, порой даже жесткой. Но сейчас, в этот момент, передо мной была просто девушка, уставшая от испытаний и благодарная за спасение.

Я не мог сдержать улыбку, несмотря на боль, пронзающую все мое тело. Мягко коснувшись ее подбородка, я заставил Кассандру снова посмотреть на меня.

— Эй, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал легко и беззаботно, — лучше скажи, что я идиот и не должен был рисковать. А плакать не нужно, это не в твоем стиле.

Кассандра фыркнула, быстро вытирая слезы тыльной стороной ладони. Ее лицо приняло привычное суровое выражение, но я видел, как уголки ее губ слегка подрагивают, выдавая ее истинные чувства.

— Идиот, — буркнула она, но в ее голосе не было настоящей злости. — Спасибо… что пришел за мной.

Эти слова, произнесенные так тихо, что их едва можно было расслышать, заставили мое сердце забиться быстрее. Я знал, как трудно Кассандре выражать свои чувства, и понимал, сколько стоило ей это простое «спасибо».

— Эй, а как же иначе? Не мог же я позволить этим напыщенным индюкам использовать тебя как какую-то культивационную печь. К тому же, кто бы тогда постоянно напоминал мне, какой я болван?

Кассандра слегка ткнула меня в плечо, но я заметил, как уголки ее губ дрогнули в легкой улыбке.

— Ты неисправим, — вздохнула она, но в ее голосе я услышал нотки облегчения.

— Знаю, — ухмыльнулся я, — но ведь именно за это ты меня и ценишь.

Кассандра закатила глаза, но не стала отрицать мои слова. Вместо этого она крепче обхватила меня, помогая удержаться на ногах.

— Давай выбираться отсюда, — сказала она, осторожно делая шаг в сторону выхода. — Ты выглядишь так, будто вот-вот упадешь.

Я благодарно кивнул, позволяя ей поддерживать большую часть моего веса. Вместе мы медленно двинулись к выходу из арены. Каждый шаг давался мне с трудом, но присутствие Кассандры придавало мне необходимые для следующего шага силы.

Мы уже почти достигли выхода, когда воздух внезапно наполнился хриплым, полным ярости криком.

— Стойте!

Я резко обернулся, чувствуя, как напряглось тело Кассандры рядом со мной. На арене, шатаясь и опираясь на одно колено, стоял Адриан. Его лицо было искажено гримасой боли и гнева, а из уголка рта стекала тонкая струйка крови. Но в его глазах горел огонь неукротимой ярости.

— Вы, — прохрипел он, указывая дрожащим пальцем в нашу сторону, — не уйдете отсюда! Я, Адриан, наследник секты «Фениксов Огненной Зари», приказываю… Схватить их!

Его слова, словно удар грома, разнеслись по арене. На мгновение воцарилась тишина, а затем…

— Кассандру ко мне! — продолжил он, его голос срывался от напряжения. — А этого… этого ублюдка — убить!

Я почувствовал, как Кассандра напряглась рядом со мной, ее пальцы впились в мою руку. Я бросил быстрый взгляд на трибуны и увидел, как десятки практиков секты «Фениксов Огненной Зари» поднимаются со своих мест. Их лица были мрачными и решительными.

Вот, значит, какой ты на самом деле. И где же хваленая гордость наследника? Где честь?

— Джин, — прошептала Кассандра, ее голос был полон тревоги, — что нам делать?

Я стиснул зубы. Мое тело было измотано до предела, я едва мог стоять. Кассандра, хоть и была в лучшем состоянии, чем я, явно не могла противостоять целой армии практиков.

— Держись ближе ко мне, — прошептал я в ответ.

В следующее мгновение практики секты окружили нас плотным кольцом. Их руки уже складывались в печати для активации техник, а в глазах горела решимость выполнить приказ своего наследника.

— Я ни за что не отпущу вас просто так. Не после этого унижения, что ты мне нанес, проклятый Джин Ри!

Глава 9

Мой взгляд метался по арене, пытаясь найти хоть какой-то путь к спасению. Но куда бы я ни посмотрел, везде видел лишь суровые лица практиков секты «Фениксов Огненной Зари», готовых выполнить приказ своего наследника.

Воздух вокруг нас словно сгустился, наполнившись тяжелой, давящей аурой. Я чувствовал, как моя Ци, уже истощенная предыдущим боем, едва теплится внутри, словно догорающая свеча на ветру. Мысли лихорадочно метались в голове, пытаясь найти выход из этой, казалось бы, безнадежной ситуации.

Внезапно я почувствовал, как Кассандра рядом со мной напряглась. Ее рука скользнула в широкий рукав ее одеяния, и через мгновение девушка уже держала в ладонях несколько небольших, искусно сделанных бомбочек. Их поверхность мерцала тусклым светом, выдавая скрытую внутри духовную энергию.

— Джин, — прошептала Кассандра, ее голос был полон решимости, — я буду защищать тебя до конца. Ты рисковал всем ради меня, теперь мой черед.

Я посмотрел на нее. Даже в такой отчаянной ситуации Кассандра оставалась верна себе — сильная, решительная, готовая сражаться до последнего.

Но прежде, чем я успел ответить, тишину арены нарушил неожиданный звук. Медленные, размеренные хлопки эхом разнеслись над площадкой, заставив всех присутствующих замереть в недоумении.

— Да уж, — раздался глубокий,