"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 - Виталий Свадьбин

— Я не сказал тебе, что, кажется, влюбился, как мальчишка.

Он нежно поцеловал меня в щеку, приобнимая за талию. Повлек в сторону столовой, не давая ответить, — и мне показалось, будто он не хочет услышать мой ответ, заранее зная, что тот ему не понравится.

Я хмыкнула про себя — это я сама втрескалась, как девчонка, вот и приписываю мужу собственные страхи. Не стоит думать о том, что дальше, я сама не слишком понимаю, хочу ли я отменить развод и смогу ли долго уживаться с этим человеком. Что только не вылезает, когда проходит влюбленность. Я обругала себя. Мне еще никто ничего не обещал и от меня никаких обещаний не просил. Стану решать проблемы по мере их поступления, а пока — радоваться тому, что есть.

В дверях столовой муж пропустил меня вперед. Я прошла внутрь и остановилась, растерявшись.

Да уж, теперь понятно, почему Виктор воспринял как личное оскорбление попытку накормить его на кухне. На сколоченной из досок столешнице без намека на скатерть или хотя бы клеенку — а есть ли здесь клеенки? Я прогнала дурацкую мысль. Следом еще одну: в последний раз я ела за столом со скатертью на юбилее мужа подруги, в ресторане.

— Что-то не так? — спросил муж.

Да все!

Как я и предполагала утром, стулья были поставлены так, что нас двоих разделяло все пространство стола, покрытого белоснежной — аж глазам больно — скатертью. Посреди этой белизны ярким пятном выделялась хрустальная широкая ваза, наполненная яблоками, апельсинами и лимонами. Венчал горку фруктов гранат, натюрморт дополняла яркая россыпь вишен. Вишен! Мне даже глаза захотелось протереть, а потом, нарушив все правила приличия, цапнуть ягоду, убедиться, что она не бутафорская.

По обе стороны от вазы высились двухъярусные тарелки с аккуратно разложенными… кажется, конфетами ручной работы — хотя здесь все было ручной работы. И все это великолепие обрамлял хоровод стеклянных креманок с разноцветными вареньями. Изумрудно-зеленое крыжовенно, ярко-оранжевое абрикосовое, аккуратные желтые кубики, напомнившие мне когда-то модное варенье из кабачков, красная клубника, темно-багровая вишня и нежный бежевый яблочного варенья — все это украшало стол не хуже цветов.

«Обед будет простым», как же!

— Ах да, — по-своему истолковал мое замешательство Виктор. — Алексей, переставь стул для барыни. Не хочу перекрикиваться с женой через весь стол.

Дворецкий, явно изумленный, перенес с одного конца стул, поставив его справа от другого, следом переставил тарелку, покрытую салфеткой, и приборы. Я мысленно поежилась, глядя на разномастные ложки, ложечки и вилки. Ладно, метод обезьянки еще никого не подводил, как и правило пользоваться приборами от крайних переходя к тем, что ближе к тарелке.

Виктор отодвинул стул, помог мне сесть, ему самому пододвинул стул дворецкий. Салфетка оказалась под стать скатерти — накрахмаленная до хруста, вышитая белым по белому, по центру — вензеля с инициалами хозяина дома.

Больше никаких неожиданностей не было, вот разве что дворецкий, временно переквалифицировавшийся в официанты, не ставил перед нами уже наполненные тарелки, а подносил блюдо, с которого и отделял порцию, поначалу показавшуюся слишком маленькой. Но вскоре я поняла, в чем подвох.

28

Может быть, каждая отдельная порция и была маленькой. Но салат из молодых ростков свеклы под маслом и уксусом сменило что-то похожее на форшмак, а за ним последовала моченая брусника, перемешанная с толокном.

— Это ты называешь простой скромный обед, — не удержалась я.

— Простой, — пожал плечами Виктор. — Скромный.

Ну да, вишня, пусть даже только для красоты, ранней весной — жуть как скромно.

— Признаться, я удивился и обрадовался, обнаружив, как экономно ты стала вести хозяйство после болезни. Но все же чрезмерный отказ от земных благ подходит какому-нибудь отцу-пустыннику, а не молодой красивой женщине.

Я выудила вилкой брусничину, сунула ее в рот, скрывая раздражение. Отцу-пустыннику, да…

Чтобы мы сейчас сидели за столом с белоснежной скатертью, кто-то должен был ее выстирать, прокипятить, накрахмалить и отгладить. Кто-то должен был приготовить эти три закуски, за которыми последуют супы — вон Вася, новый лакей, приехавший в коляске с Дуней, вносит фарфоровую супницу, осторожно, боясь уронить с непривычки. Кто-то потом перемоет гору посуды, которую меняют после каждого блюда.

И этот кто-то — явно не князь Северский. Хотя, надо отдать ему должное, у меня в доме он ни разу не скривил нос на скромную еду и скромную же обстановку, да и простой работы, как показала разделка туш и лепка пельменей, не чурался. Что бы он стал делать, оставшись в старом доме, без слуг и денег? Тоже бы готовил обеды из невесть скольки блюд?

— О чем ты задумалась? — полюбопытствовал муж.

— О том, что бытие определяет сознание.

Виктор приподнял бровь.

— Интересная концепция. Мне не доводилось слышать ее раньше. Кто-то из новых модных столичных писателей?

— Не помню. Да и как бы до меня дошло, о чем модно нынче писать в столице? — Я постаралась перевести разговор на другую тему. — Может, ты мне расскажешь, о чем сейчас говорят в Ильин-граде? Что нового из… — Тьфу ты, чуть не брякнула «фильмов»! — …книг или спектаклей?

— Новости, которые я могу рассказать, скорее «старости»: в последний раз я был в столице месяца три назад, — сказал муж.

— Но тебе же наверняка пишут друзья, — не сдавалась я, решив, что безопаснее будет слушать, а не говорить.

— Пишут, конечно. О новой трагедии Водникова в постановке императорского театра — но мы виесте посмотрим ее послезавтра.

Послезавтра! Я думала, у меня чуть больше времени на изучение светских условностей! Придется вспомнить студенческие годы, когда половина вопросов доучивалась в ночь перед экзаменом.

— О новом сочинении господина Радмирова, рассуждающего, действительно ли душа бессмертна или низменная и греховная жизнь способна погубить ее не только в метафорическом смысле.

— А ты с ним согласен? — полюбопытствовала я, чтобы поддержать разговор.

Прежняя моя жизнь праведной не была, как и у всех, наверное. Но вот, пожалуйста, второй шанс, и для чего — я, наверное, не пойму никогда.

— Я думаю, что неисповедимы пути Его, — сам того не зная, поддакнул моим мыслям Виктор. — Рано или поздно узнаем, только рассказать не получится.

Не получится, это точно. Попробовала бы я рассказать — Евгению Петровичу только того и надо.

Алексей поставил супницу около меня, открыл крышку. Тыквенный суп-пюре, выглядит и пахнет изумительно, но что мне