Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

На одну кошмарную секунду на него нахлынули сомнения. Когда-то Лан был одним из лучших учеников Академии и выиграл немало серьезных состязаний, но прошло много лет после его последнего поединка. Гама Обена натаскивал Гонт Аш, и он имел гораздо больший и недавний бойцовский опыт. Пожалуй, Айт сделала мудрый ход. Лан может проиграть и тем самым обречет на поражение свой клан.

Почуяв секундную неуверенность Лана, Гам бросился в атаку. Сначала классический удар сверху, потом проворно сменил направление и полоснул по низу. Лан вовремя заметил обманный маневр и отвел клинок, потом размахнулся собственным для прямого выпада. Гам уклонился, его рука оказалась у головы, и клинок Лана ее царапнул.

Лан обрушил на Гама шквал быстрых ударов. Клинки запели в смертоносной схватке. Гам не сдавал позиции, отражая нападение, потом резко вильнул в сторону и ударил саблей Колоссу в бок. Лан почувствовал, как на ребра давит Сила врага. Он с легкостью отпрыгнул назад и приземлился на ноги. Наблюдатели поспешили отойти еще на несколько шагов.

Теперь Лан оказался слишком далеко, чтобы достать противника саблей, и вспомнил предупреждение Хило, как раз когда Гам выбросил вперед левую руку с яростным и пронзающим сгустком нефритовой энергии, послав такую мощную волну Отражения, которая швырнула бы обычного человека на землю. Лан устоял и бросил собственный вертикальный щит Отражения, рассекший атаку, как нос лодки воду. Столкнувшиеся потоки энергии завибрировали по его телу, стиснутые зубы застучали, и Лана откинуло назад.

Гам втянул свою ауру обратно, как отступающую волну прибоя, готовясь послать новый поток Отражения. Лан бросился на него, Легкость и Сила придали ему невероятную скорость. Его сабля прорезала смертоносный путь к шее Гама. Тот пригнулся под ударом, крутанулся и ударил ребром ладони в грудь.

Всю собранную для Отражения энергию он сконцентрировал в ударе. Лан вложил все силы в Броню, зная, что умрет, если врагу удастся ее пробить.

Все вокруг стало нечетким, энергия Гама колотила его и сгибала. Она проткнула грудную клетку и обхватила сердце. Смерть уже коснулась краешка сознания. Его Броня дала трещину, но не сломалась. Она на мгновение застыла, а потом метнулась вперед, разбивая силу удара. Он ведь как-никак Коул.

Гам вложил в эту попытку все силы. Он покачнулся, его нефритовая аура побледнела и истончилась. Лан погрузил клинок в бок сопернику, как в мягкий соевый творог. У него тоже почти не осталось сил, но все-таки он поднажал, взрезая плоть и артерии. Его Чутье наполнилось какофонией звуков, словно утонуло в настоящем шуме – последний всплеск боли и страха со стороны Гама, выброс энергии, когда жизнь покидала его тело, смешался с восторженными криками воинов Равнинного клана. А потом Второй Кулак Горных рухнул на землю.

Лан упал на колени, тяжело дыша.

– Спасибо за помощь, дядюшка Цзеншу, – прошептал он. А затем, повысив голос, чтобы все слышали, произнес над телом соперника: – Ты с честью носил свой нефрит и умер, как подобает Кулаку. Ты был достойным противником, Гам, и станешь потерей для своего Штыря. – Он вытер саблю с обеих сторон о левый рукав, высоко поднял ее и встал на ноги. – Мой клинок чист.

Коул Хило коротко кивнул Маику Кену. Кулак шагнул к Чону Даалу, опустившемуся на колени в знак покорности судьбе. Маик откинул его голову назад и перерезал глотку от уха до уха одним быстрым и глубоким движением ножа, а потом швырнул его лицом на асфальт.

– Равнинный! Равнинный! – хором взревели Зеленые Кости. – Коул Лан-цзен! Кровь за Колосса!

Они опустились на колени и стали колотить по земле в барабанном бое аплодисментов, их вибрирующая, но сдерживаемая Сила раскалывала асфальт. Лан срезал ожерелье и браслеты врага и вырвал из носа гвоздики. От такого количества нефрита в руке пересохло горло, а череп стало покалывать, словно корни волос заряжены электричеством. Оглушенный от облегчения, он двигался как во сне.

Он встал.

– Уходим, – прокричал он. – Но пусть враги знают – Равнинные защищают и мстят за своих. Заденешь одного – заденешь всех. Начнешь с нами войну – и мы вернем ее сторицей. Никто не заберет то, что принадлежит нам!

Лан поднял горсть выигранного нефрита над головой, и шум стал громче. Хило скрестил на груди руки и с улыбкой покачивался на каблуках.

Зеленые Кости снова расселись по машинам. Жажда крови, может, и не совсем угасла, но притупилась исходом поединка. Лан с мрачным удовлетворением смотрел, как его чествуют бойцы клана – так же, как они чествуют Хило. Для наблюдателей схватка была быстрой и решающей. Горные не станут мстить за убийства. Равнинные не потеряли ни одной жизни, и Трущоба почти полностью окажется в их руках. Это победа. Разве не так?

Лан прошел мимо своего серебристого автомобиля и открыл заднюю дверь «Княгини». Усевшись в одиночестве на заднем сиденье, он бросил завоеванный нефрит рядом с собой. Потом снял саблю и положил на пол у ног. Нефритовые браслеты и ремень казались страшно тяжелыми, и Лан чувствовал боль глубоко внутри. Интересно, заметил ли кто-нибудь, насколько исход схватки висел на волоске?

Хило устроился на переднем пассажирском сиденье. Как только Маик Кен завел машину, они покатили по шоссе обратно, Хило повернулся и предложил брату сигарету, а потом прикурил ее. Он снова повернулся лицом вперед и наполовину опустил окно.

– Болит, наверное, страшно, – тихо произнес он. – Приляг, Лан. Здесь нет никого, кроме нас.

Глава 21. Семейный разговор

Шаэ сидела рядом с дедом, ее ладонь покоилась на его узловатой руке. После суматохи с отъездом братьев дом стал необычно тихим. Она гадала, куда делся Дору, в доме ли он или ушел, чтобы сделать несколько телефонных звонков или чем там он еще занимается. Она подумывала пойти проверить, но не хотела покидать деда. Он усох и исхудал, таким она никогда его не видела. Под кожей со старческими пятнами еще гудела его сила, тяжелая нефритовая аура, скованная железной волей, но в его вялой позе чувствовалось горькое понимание, что он больше не сердце клана. Не Факел Кекона.

Кьянла принесла Коулу Сену тарелку с нарезанными фруктами и засуетилась с одеялом и подушками, устраивая его поудобней в кресле у окна. Он отмахнулся от нее и обратил ясный, но усталый взгляд на Шаэ.

– Почему ты не переедешь домой? Чем ты занималась все это время?

Шаэ напряглась, но вопросы деда звучали скорее озадаченно, чем сердито. С грустью.

– Ты хочешь жить в Жанлуне, но не с семьей? У тебя появился мужчина? Очередной иностранец, которого