Сын Петра. Том 1. Бесенок - Михаил Алексеевич Ланцов

Со стороны же это выглядело так, словно два опытных энтомолога наблюдали с нескрываемым любопытством за чудной животинкой. Все-таки в свои семь лет Алексей уже успел отличиться, явно демонстрируя если не гениальность, то одаренность. Ну или одержимость, если смотреть на вопрос с позиции его врагов. Поэтому не воспринимался многими посвященными как обычный человек…

Наконец, закончив, метаться по комнате он остановился. Замер. И как-то скосившись на этих двух произнес знаменитую формулу Суворова:

— Пуля дура, штык[12] — молодец!

— Что прости?

— Штык?

— Это одно из названий багинета или байонета. Германское, кажется. Просто так звучнее.

— Ты верно шутишь? — удивился Ромодановский.

— Почему? Я вспомнил, что слышал разговоре о новомодном французском байонете. Он не в ствол вставляется, а крепится трубкой на нем. И имеет форму трехгранной иглы, отставленной чуть в сторону от ствола. Это позволяет сохранить возможность перезарядки мушкета и дает право на последний залп перед схождением в свалку.

— И ты считаешь, что таким образом можно поднять скорострельность? — усмехнулся Ромодановский.

— Зачем? Нет. Смотрите…

И царевич начал рассказывать о том, что стрельба стрельбой, но чем сильная шведская армия, что гремит на всю округу? Ближним боем. Видимо по тем же причинам, что у русской — из-за недостатка пороха для должного обучения огненному бою. Все-таки Швеция еще более бедная страна, чем Россия. И раз так, то почему бы этот опыт не перенять?

Шведы атакуют, держа в одной руке мушкет, а в другой — рапиру.

Это неудобно.

Поэтому Алексей и предложил взять нормальный вариант байонета и начать с ним плотно упражнять солдат. Это ведь не ведет к износу стволов и расходу пороха.

Причем как упражнять?

Сначала понятно на чучелах, чтобы поставить удар и простейшие манипуляции. А потом в спарринге друг с другом. Да не только в парном, но и в групповом. Чтобы в итоге отработать атаку рота на роту и, возможно, даже полк на полк.

— Ты хочешь, чтобы они друг друга поубивали? — удивленно спросил Патрик.

— Зачем? Нет…

И взял листок бумаги набросал простейший трубчатый гумманизатор, надеваемый на штык. Ну и дальше рассказал свои мысли про защитное учебное снаряжение вроде того, что использовали позже на спортивном фехтовании. А именно короткий стеганый тегиляй и маску сетчатую для лица[13].

Да, придется потратится.

Но не так чтобы и сильно.

Зато на выходе по словам Алексея можно было получить солдат, которые не только умеют работать в бою байонетами, но не боятся этого. Все-таки если ты десятки и сотни раз сходился в учебных поединках, то и на поле робеть того же шведа не станешь.

— Занятно… весьма занятно… — покивал Гордон, глядя на наброски Алексея.

Он скосился на Ромодановского. И тот загадочно улыбнулся. Дескать, я же говорил.

— А что до обучения стрельбе?

— Думаю, что здесь нужно поступить так. Ни пороха, ни мушкетов у нас нет для должной выучки. Но людей нужно приучить к правильным движениям…

И дальше Алексей предложил дрессировать солдат, просто отрабатывая движения по заряжанию, дабы довести их до автоматизма. Чтобы руки сами все делали. В пустую. Имитируя. А чтобы избежать всяких казусов надобно будет разбавлять это настоящими выстрелами. Учебными.

— … и тут можно даже пойти на ухищрение. Отсыпая пороха сильно меньше нужного, дабы ствол не разгорался. Ну и пулю использовать какую не вредную для него. Легкую. Может даже деревянную. Хотя тут не ясно. Может от того и беда будет — солдаты перестанут нормально упирать мушкет при выстреле, от которого нет должной отдачи. Так что я думаю, что нужно опыты ставить. И нащупывать ту золотую середину, при которой и оружие не угробят, и навыки получат.

— И как ты предлагаешь это сделать? — поинтересовался Гордон.

— Нужна учебная рота. Вот на ней все и опробовать. А потом ее использовать в качестве наставников уже в полках.

— Дельно и весьма интересно, — покивал Гордон.

— Я бы к уже сказанному в ту роту добавил работу с саблей, а лучше рапирой. Затупленными, разумеется. Применяя для защиты ту оснастку что мы для байонетов сделаем. Раз уж ковать из этих бойцов наставников, то надобно и про работу клинком не забыть…

Сказано — сделано.

Гордон не стал долго тянуть кота за всякие места. И, сразу после изготовления учебного снаряжения предоставил Алексею роту Бутырского полка.

Не в командование. Нет.

Ротой продолжал командовать ее командир.

Просто царевич должен был наблюдать и курировать этот учебный процесс. В него ведь была вовлечена не только эта рота, но и несколько опытных вояк. Кто-то умеющий славно фехтовать полушписой[14], с которой решили забирать приемы штыкового боя, кто-то саблей, кто-то рапирой. Кроме того, если не самым важным, являлось решение хозяйственных задач такого обучения. А Алексей уже успел себя зарекомендовать неплохо с этой точки зрения. Во всяком случае строительство его печной мануфактуры шло прям показательно.

Но это то, что было сказано на словах.

На деле же Ромодановский таким образом работал над репутацией и рейтингом царевича. А то тот увлекся какими-то не типичными для своего положения вещами. Нет, конечно, близкими и понятными Федору Юрьевичу. Но от наследника престола общество ожидает иного…

Завершив дела в первый день с ротой Алексей плюнул на все и отправился к себе. Устал. Измотался. Это все было для него просто непривычным делом, немало давящим на психику.

Он привык оставаться в тени.

Всю прошлую свою жизнь так работал.

А тут… пусть и не в свете софитов, но все равно, неловко. Это ведь публичное дело. Работа с большим коллективом. Нет, конечно, выступить он мог и на какой-нибудь актовый зал. Но вот так постоянно и регулярно работать с крупной группой личного состава просто не привык. И учился, переступая через себя. Отчего этот день выжал его как лимон.

— Думаешь справится? — глядя на уставшего и какого-то подавленного царевича, спросил Патрик Гордон.

— Должен.

— Он странный…

— Да. Странный. Очень странный. В чем-то необычайно умный, а где-то совсем теряется. Ему явно ближе дела делать тихо, личными переговорами. Потому и попросил тебя помочь.

— У царей всегда есть те, кто ведут их полки в бой.

— Да. Но разве Петр Алексеевич наш тяготится своих солдат? Он, как и отец его, может возглавить большое войско и находиться на виду тысяч и тысяч. А Леша этого избегает.

— Мал еще.

— Мал да не мал. Повторюсь, я иной раз не понимаю