Старуха 3 - Квинтус Номен

заработала установка (представляющая собой практически отдельный – и очень немаленький – завод), на получаемых в ней продуктах заработала и установка по производству гексагена и тола. Которые, в свою очередь, тут же отправлялись на еще один новенький завод, где все это аккуратно распихивалось по снарядам. И вот директор этого «третьего» завода Вере пожаловался:

– Мы сталь из Петровска получаем, взрывчатку тоже на месте производим. А вот завод все равно на две трети простаивает: поставки меди идет со страшными перебоями. А без нее – какие снаряды? Я уже про гильзы не говорю: цех строится, к осени уже оборудованием укомплектован будет – нам бы рабочих заводить в город, а что они делать будут?

– Как это с медью перебои? – удивилась Вера, – завод-то в Джезказгане уже не просто медь выдает, а медь рафинированную, СССР ее вообще закупать прекратил за границей, так как своей хватает…

– Хватает, да не хватает. Ее там, за Уралом, хватает, а сюда возить – так то дорога перегружена, то еще что.

Вера Андреевна помнила, что существует относительно неподалеку удоканское месторождение, которое вообще-то одно из крупнейших в мире – но так же помнила, что без БАМа до него не добраться. БАМ, конечно, строить уже начали – но очень постепенно, и до Удокана дорога пока даже проектироваться не начала… Но были и другие варианты нетаскания меди вокруг Байкала. Причем варианты настолько интересные, что Вера села в самолет и полетела к товарищу Чойбалсану.

Импровизированное совещание в Кремле состоялось сразу после того, как товарищ Чойбалсан позвонил по линии ВЧ товарищу Сталину и задал один вопрос. Товарищ Сталин ответил «да» – но у него самого появилось много вопросов, ответы на которые он очень захотел услышать. Поэтому на ночь глядя в его кабинет вошли Лаврентий Павлович и Валентин Ильич:

– Мне тут позвонил наш монгольский товарищ и попросил подтвердить полномочия нашей Старухи. Я подтвердил, но у меня возникли вопросы. Насколько я понял, она предложила Чойбалсану выстроить в Монголии горно-обогатительный комбинат…

– У Горы сокровищ который? – уточнил товарищ Тихонов. – Если хотя бы на четверть то, что она мне тут понаписала, – он положил на стол толстую папку, – является правдой, то я бы сказал, что ее запросы еще и очень скромные.

– А я вот и хочу узнать, что она… понаписала. Когда понаписала-то? Она же туда всего пару недель как уехала.

– Мне вчера в обед ее писульки прислали, авиапочтой Комитета. В тех краях, по ее информации, должно быть большое месторождение меди и молибдена, а чтобы до него добраться, всего-то и нужно двадцать километров железки прокинуть от дороги на Улан-Батор. В принципе, это даже до осени сделать можно: рельсы Петровский завод наделает, как и все прочее, для прокладки дороги нужное, а из прочего… Она просит для начала поставить три «сельских» электростанции с угольными котлами, десяток экскаваторов и сотню самосвалов карьерных…

– Но ведь в тех краях, насколько мне известно, геологических изысканий не проводилось. Почему она решила, что там это месторождение вообще имеется?

– Тут написано. Она по просьбе какого-то монгола, геолога любителя вроде, провела анализ образцов тамошних минералов. А про минералы… она же у Мирчинка училась, и про самые важные она все знает. Лично у меня сомнений в том, что руда там есть, не имеется – а вот сколько ее там… но она пишет, что камни с таким содержанием полезных металлов на бедных месторождениях нигде не обнаруживались. И опять же: если все подсчитать, что она для этого рудника запрашивает, то мы явно не в убыток себе ей это выделим. А насчет самого строительства, так сейчас в Тугнуйске высвобождается целиком второе Забайкальское стройуправление, его задейстовать в постройке города – вообще не проблема. А вот то, что мы в Монголии города строим, даст, мне кажется, огромный политический эффект.

– Среди семисот тысяч монголов, или даже пятисот, если монахов не считать…

– И среди монахов тоже даст, – тихо заметил Лаврентий Павлович. – Те, которые еще из монашества не вышли, увидят, как хорошо могут жить миряне. И с этим, как его, Гэндэном, у нас появится серьезный довод иначе говорить…

– Это у товарища Чойбалсана появится довод с ним иначе говорить. И, как я понимаю, он и сам это сообразил. А вот сотню карьерных самосвалов… не снимать же их с тугнуйского карьера?

– Сейчас мы делаем таких самосвалов по пятнадцать штук в сутки. То есть в рабочие сутки, а если объявить на заводе специальные коммунистические воскресники в помощь братскому монгольскому народу… с оплатой рабочего времени, конечно, то месяца за два мы такую потерю компенсируем.

– С оплатой за счет Старухи, надеюсь? – усмехнулся Сталин.

– Нет, если пользоваться её счетом, то дороговато нам оно обойдется. У нее же вся эта оплата не деньгами идет, а квартирами, библиотеками, дворцами культуры, прочим всем таким. Деньгами все же дешевле выйдет, раз в десять дешевле.

– Ну, тебе виднее. Когда ей всё это нужно?

– Она тут написала, что хорошо бы в августе уже по крайней мере фундаменты в городе новом все заложить: зима-то там прохладненькая, почти как на Северном полюсе…

– Валентин, ты тогда там по своим каналам нужные распоряжения отдай… если там на самом деле такое месторождение, то лучше, чтобы об этом пока никто не узнал. Японские империалисты с каждым днем все наглее становятся, и подсовывать им новые соблазны, я думаю, рановато.

После визита в Улан-Батор, который занял почти полную неделю, Вера вернулась на химкомбинат. У нее действительно появилось несколько «передовых идей», которые, по ее мнению, было бы неплохо «воплотить», и воплощать она их начала на снарядном заводике. Ничего принципиально нового она даже придумывать не стала, а просто с тремя инженерами с этого завода занялась производством обыкновенных минометных мин. Миномет для проведения испытаний был на том же заводе сделан, причем вообще за один день – благо, с нужным металлом все было просто. А вот с минами было немного посложнее.

Обычная-то минометная мина что из себя представляет? Чугунная чушка с взрывчаткой внутри, сзади в нее воткнута гильза бумажная от охотничьего ружья, которая эту мину выталкивает наружу.