Houseki no kuni: Философский камень в стране самоцветов - Виталий Петров

В одну из ночей у нас даже возник небольшой спор о луках, в результате которого Борт даже продрала глаза. Она тогда тяжело села напротив меня, слегка покачиваясь, пытаясь продемонстрировать серьёзность своих слов. Но её энергии хватило лишь на короткое время, но именно из-за того разговора идею с луком я отложил до весны. Борт не видела в этом достаточного потенциала, но после того, как я привёл свои доводы, она согласилась дать этому оружию шанс, но с условием, что она будет тестировать мои образцы и следить за внесением правок и улучшений. Я уважал Борт как первую наставницу, поэтому принял её условия. У меня, кроме луков, было полно и других идей, и одну из них я обсуждал с Борт.

— … легко могут… отбить… если хотят… не думай, что они совсем…

— А что насчёт второго варианта? — тихо спросил я, по привычке играясь с волосами Борт.

— …

— Борт?

— … я всё слышу… — недовольно буркнула она. — … что я могу сказать?…нужно пробовать… идея неплоха, но… много неучтённых моментов… это может сработать, но нужно…

Я подождал несколько секунд, но Борт молчала.

— Борт?

— … да? да… Антарктицит может тебе помочь с этим… если древесина выдержит такой удар хотя бы пару раз, то может получиться неплохое оружие… надо пробовать… смотреть… спать…

— Ладно, я тебя понял. Можешь спать, — сказал я и начал гладить деву по голове. — Спасибо.

— … угу… — довольно промычала она и окончательно уснула.

Я некоторое время бесцельно смотрел на потолок, и вскоре задремал.

Однако мой сон не затянулся и продолжался всего около часа. Мой организм не нуждался в длительном отдыхе, поэтому я освободился от железной хватки Борт и начал поправлять подушки с одеялами у некоторых других самоцветов. Затем я направился в библиотеку. По ночам я уделял время созданию новых интересных вещей для моих сестер. Благодаря своему долгому опыту жизни в закрытом пространстве я знал множество игр, с помощью которых можно было развлекаться в свободное время. Нынешний выбор развлечений в школе меня совсем не устраивал. Поэтому, помимо создания оружия, я делал различные игрушки и новые настольные игры. Дерево, которое мы срубили недавно осенью, помогало мне в этом деле.

Однако эти занятия я предпочитал проводить в мастерской в школе или на побережье. В библиотеке я создавал более простые игры с помощью бумаги, где записывал правила в отдельной книжке, а также писал рассказы. В школе практически не имелось развлекательной литературы, хотя иногда простое чтение могло оказаться намного интереснее самой популярной игры. Несмотря на всю свою настойчивость, я не смог найти ничего интересного или увлекательного в библиотеке, даже обратившись за помощью к библиотекарю. Это разочаровывало меня, и я решил исправить эту ситуацию, переписывая по памяти детские сказки, изменяя их сюжет и персонажей в соответствии с современными реалиями. Я даже подготовил короткий, переделанный рассказ о самоцвете по имени Пиноккио для Аниты, и даже в таком урезанном варианте она нашла его очень интересным. И я понял, что нужно продолжать в том же духе.

Мне хотелось сделать сюрприз тем, кто проснется весной — показать новые книги и игры. Но сюрпризы имеют свойство привлекать к себе любопытных.

— Мне кажется, ты должна сейчас спать? — с улыбкой спросил я Призрак, проходя по тёмной библиотеке, освещенной парой медуз в мисках.

Самоцвет сидела за единственным столом в центре библиотеки в белом платье для сна и читала оставленную книгу за моим авторством.

— Может быть… — сонно ответила кристальная дева с книгой в руках, повернувшись ко мне боком. — Мне снилось, что я в библиотеке нашла очень интересную книгу… Сон прервался, и я пришла сюда по памяти и неожиданно нашла эту книгу… Честно говоря, я не уверена, что всё это не сон…

— Все может быть, — сказал я, садясь за стол напротив девы.

— Я хочу спать, но боюсь… Боюсь проснуться и не найти её… — тихо произнесла Призрак, опустив голову.

— Ты можешь доверить её мне, — улыбнулся я. — Обещаю, что когда наступит весна, я верну тебе её, и она никуда не исчезнет.

— Даже во сне?

— Даже во сне.

— Раз так, то я согласна… — самоцвет положила книгу на стол и подвинула её ко мне. — Хочется прочитать ещё, но сил практически нет…

— Ничего страшного. Иди спи и набирайся сил. Весной в библиотеке появится много новых книг и силы тебе понадобятся.

Глаза Призрака на миг загорелись жизнью и энергией, но быстро погасли от нахлынувшего бессилия.

— Что ж, хорошо. Тогда увидимся весной, Ребис, — кивнула она и неспешно отправилась в сторону лестницы на первый этаж.

— Да, до весны…

Глава 17

Весна (I/II)

* * *

В этом мире, где границы между охотником и жертвой расплываются, определить роли становится сложной задачей, полностью зависящей от контекста. Как правило охотником считается тот, кто активно преследует и атакует других, а жертвой — тот, кто подвергается этим нападениям. Однако в реальной жизни ситуации могут быть гораздо сложнее и не всегда очевидными, особенно когда речь идёт о самоцветах и лунарянах.

Одни обладают численным и технологическим преимуществом, способны появиться в любой момент и парить высоко над землёй, словно на сафари, стреляя по своим противникам. Другие же лишены всех этих привилегий и вынуждены защищаться с помощью простых орудий, полагаясь лишь на свою физическую силу и опыт прошлых столкновений. Кажется, что первые должны всегда быть охотниками в этой неравной борьбе. Но, несмотря на все обстоятельства, лунаряне зачастую сами становятся жертвами. Лишь редкий раз им удаётся одолеть самоцвет и забрать к себе расколотую добычу, трусливо сбегая до того, как подоспеет подмога.

Можно ли в таком случае считать лунарян настоящими «охотниками»?

Слабые существа с хрупкими телами не смогут ничего противопоставить живым и разумным камням в равном бою. Если бы у нас были их технологии и равная численность, результаты будущих столкновений были бы очевидными. Возможно, на луне, в своей естественной среде обитания, лунаряне имеют преимущества, которые нам пока неизвестны, но на Земле именно самоцветы являются «охотниками».

Эти мысли посещали меня давно, с самого первого столкновения с ними вживую, когда я бессильно прятался за Алмой. Моё собственное бессилие и желание минимизировать риск в бою стали движущей силой для создания нового оружия. Но