Я – Легенда - Евгений Александрович Гарцевич

Геном оживился в предвкушении драки, плюс по графику было положено. Вокруг стремительно темнело. Метров триста я прошел довольно быстро, еще метров триста медленнее. Старался не шуметь, и не оставлять следов. Двигался параллельно реке, все время держась в тени деревьев. Слышал всплески впереди, видимо, кого-то все-таки спугнул. Но птицы над головой не взлетали. Причем я видел парочку попугаев с острыми клювами, а они видели меня. И только гадать можно было, это мне самые ленивые птицы попались, или это геном шакраса как-то повлиял.

Еще метров через пятьдесят река завернула, и вдалеке открылся вид на временный лагерь старателей. Уже на опыте прикинул, что до возможной цели будет больше трехсот метров. И без оптики, но с навыками шакраса я в лучшем случае разгляжу человеческий силуэт, а толокоша мне описывали как мелкого, тощего карлика. Решил рисковать.

Следующая удобная площадка нашлась только через еще сто метров. Первый раз недолет, второй раз перелет. Зато нашлось удобное раскидистое дерево с толстыми ветками у земли. Можно было и самому спрятаться, и упор под винтовку был готовый. Я скрылся в тени дерева, «просканировал» геномом ближайшую округу, чтобы никакая змея или очередная сколопендра за шиворот не свалилась, и принялся изучать лагерь.

На берегу стояла покосившаяся брезентовая палатка, а вторая уже лежала кучей. Сбоку от палатки лежало несколько ящиков, торчала стальная бочка, на которой лежала канистра. С другой стороны просматривалась деревянная рама, собранная из веток, и там висела какая-то дохлая живность. Возможно, рыба, или какой-то мелкий зверь — разобрать было невозможно, все было покрыто темным, шевелящимся облаком мух. Ну или каких-то других местных насекомых — настолько хорошо я, к сожалению, не видел, но саму толпу, мне кажется, можно было и с километра заприметить.

На берегу еще валялись деревянные лотки, как раскрытые соединенные ладошки. Вроде как раз старательская тема. И уже в воде, но прямо у берега мужики успели собрать длинный (почти трехметровый) желоб из досок. В памяти всплыло слово — вашгерд. Но откуда я не помнил, скорее всего, опять из канала «Дискавери» и передачами про золотую лихорадку.

Собственно, и весь лагерь. Ну еще в глубине кучкой валялись доски, а в центре из камней выложили что-то типа очага, защищенного от ветра. Над ним даже на перекошенных жердях, поблескивал стальной кофейник. Ни трупов, ни толокоша я не увидел. Возможно, что-то было в палатке и за ней, потому что мух там крутилось не меньше.

Ждем! Это я умею. Точнее, это мы умеем. Терпеливо, сконцентрировано, а теперь даже и в формате соревнования с шакрасом, кто кого пересидит…

Первое движение я заметил минут через двадцать. Передо мной по реке, как всплывшая подводная лодка, бесшумно проплыл аллигатор. Еще через пятнадцать минут по веткам над моей головой проскочила парочка каких-то мангустов. Они скрылись в ветвях и, судя по раздавшемуся шипению и писку, с кем-то там подрались. Я не реагировал ни на первых, ни на вторых, ни на следующих. Стемнело, появилась луна, подсвечивая реку и противоположный берег. А вместе с ней и ночные обитатели вокруг повыходили на свои смены.

Какой-то колючий зверек, размером с толстую кошку, все-таки меня заметил. Хотя, скорее всего, случайно натолкнулся — я настолько слился с ветками, что даже тени не отбрасывал. Зверь зашипел, растопырив колючки, сразу стал похож на обратного дикобраза — шипы смотрели вперед. Но я лишь покосился на него, чувствуя, как завибрировал биомонитор, получивший импульс от шакраса, и зверя как ветром сдуло.

Гадство, пока зыркал на колючего, пропустил движение в лагере. Ветра до сих пор не было, но вход в палатку колыхался, будто внутрь кто-то только что зашел. Я едва слышно рыкнул, не поняв, моя это реакция или шакраса. Выдохнул и навел прицел на вход.

Дыхание участилось, кровь начала стучать в висках, я прямо чувствовал, как во все мои клеточки впрыскивают адреналин. Словно закись азота в двигатель… Даже как-то чересчур. Я так сильно никогда не волновался. Или это шакрас? Не отрываясь от прицела, поднял левую руку и разглядел показатели. Ни фига себе — рекордные восемьдесят процентов.

Кровь в висках забила сильнее. Уже не просто барабанщик метал-группы отрывается, там уже целый набат бьют. И прям кричат: тревога, тревога, тревога! Шакрас как-то резко отреагировал на возможное присутствие толокоша. Кажется, лучше свалить…

Но ровно в тот момент, когда я уже хотел отступить, палатка вздрогнула и на пороге появилось нечто похожее на толстого карлика с головой летучей мыши. Полупрозрачные ушки, почти как локаторы постоянно находились в движение. А сморщенная морда нюхала воздух. И, похоже, унюхав меня — все, что могло на этой морде двигаться, обратилось в мою сторону.

Шакрас внутри меня заорал так, что у меня барабанные перепонки судорогой свело. Но хер там, меня такие мелочи не собьет с цели — я потянул спусковой крючок. И даже помолиться не успел — сморщенная голова дернулась в сторону, локаторы уши трепыхнулись, а злобный карлик смотрел на меня уже одним глазом. Вместо второго была сквозная дыра, через которую даже какие-то лунные блики можно было разглядеть на палатке. Толокош упал, а я выдохнул.

А вот шакрас — нет. Набат в голове только усилился, я неожиданно резко пропотел и от удивления принюхался, а то сейчас каждая собака меня по запаху найдет. И вот то, что я учуял, мне не понравилось — тот самый запах владельца территории, от которого мы ушли днем.

Геном во мне возликовал! Я прямо отчетливо услышал: Ну, наконец-то, ты заметил, что я не про толокоша!

Я обернулся и теперь действительно заметил то, что, как обезьяна, висело на ветке метрах в десяти от меня. Только держалось оно не лапами, а скорее какими-то щупальцами или клешнями, усыпанными когтями. Красная кожа, лысый череп, острые клыки и куча мелких отростков, шевелящихся вокруг всего тела.

Биомонитор снова завибрировал, мелькнула цифра девяносто. А геном словно прошептал: ты главный, ты и разбирайся…

Глава 17

Проснулся я от холода, хотя еще даже глаза не успел разлепить, чувствовал, как по мне шпарят солнечные лучи. Прямой наводкой, будто время давно перевалило за полдень. Губы пересохли, лицо горело — а вот всему остальному было холодно и как-то мокро.

Я услышал тихие всплески воды, потом шлепки и чья-то тень упала мне на лицо.

— Ну слава яйцам громдира, вы живой! — раздался взволнованный и радостный голос Кида,