Глубокий рейд книга 2 ГОЛОВА - Борис Вячеславович Конофальский

не снимать? Как поведёт себя в постоянной опасности, в красной пыльце… Среди выдр и бегемотов… - Да нет, бабёнка точно с придурью! Через пару дней рыдать начнёт и домой проситься, а через неделю заревёт бакланом и бухнется вниз башкой за борт, лишь сапоги мелькнут… Как раз я буду тогда через Енисей идти». И так как он ничего не говорил, а лишь смотрел на неё, Пивоварова и произносит:

- Вы меня просто не знаете, я не боюсь трудностей.

- Вы, видно, большая молодец, раз не боитесь, а вот я… чего-то их побаиваюсь. Их в болоте и так случается до горла…

- Послушайте, Аким Андреевич. – Настырная баба ещё не думает отступать. – Я могу, как и вы, несколько дней провести в КХЗ. Не снимая его. Могу не мыться. Могу есть самую простую еду, могу питаться крахмалом и водой.

- Мужу с вами повезло, видать, - резонно замечает Саблин.

- Прапорщик, я серьёзно, - говорит ему Пивоварова. – Мне нужно их увидеть…

- Кого? – не понимает Аким.

- Тех, на кого работал Олег. Тех, кому вы должны доставить груз. Мне очень нужно их увидеть.

«Ну, мало ли что кому нужно…».

Нет, женщина в болоте – это только обуза. Ну а что ещё? К примеру, такие люди, как Калмыков или Ряжкин… Они же в болоте выросли. Любой из них управится и с мотором, и, не приведи Господи, со сваркой, если лодка борт о камень распорет… И с рацией, и с РЭБом, и с дронами разберутся. А топливо кончится – так рыбы наловят, а если вдруг зацепит, и первую помощь окажут… И главное, теперь-то Саблин знал это наверняка, если дойдёт до дела военного, то и в нём эти двое не подведут. Уж прижгут так, что мало никому не покажется. А она что? Вот эта вот, у которой на груди и на бёдрах промокла одежда. Она в рейде для чего? Потому что ей «очень нужно»?

Саблин стоял, глядел на неё и думал лишь о том, как ей получше отказать, и тут простая мысль пришла ему в голову:

- А броня-то у вас есть?

- Броня? – кажется, она не ожидала этого вопроса.

- Угу, - кивает он: «Броня-то у тебя есть, дурёха?».

- Думаете, она нужна? – с какой-то нелепой наивностью интересуется женщина.

И тут ему сразу стало легче, он даже засмеялся и, качая головой, словно восхищаясь этим её вопросом, начинает:

- Да не помешает. Мне вон в прошлом рейде разнесли шлем так, что его уже мастера ремонтировать не берутся. Говорят: новый покупай. Если бы не шлем, у меня бы головы сейчас не было. И всю мою броню побило, вся в попаданиях, нас там на одной заставе гранатами закидывали… И у товарищей моих то же самое. У нас у троих ремонта рублей на восемьдесят выходит. А ведь это всё, осколки и пули… оно же в нас летело. Если бы не броня, мы были бы все как решето, – он опять усмехается. - А вы спрашиваете: нужна ли?

- Ну ладно, - вдруг говорит Пивоварова с какой-то бестолковой женской лёгкостью. – Я попробую найти броню.

- Найти? – Саблин уже не смеётся. И смотрит на неё немного осуждающе. – Найти можно юбку в станичной лавке, или там сапоги красивые какие, а комплект персональной брони изготавливается строго исходя из антропометрических данных бойца. Броню будут делать под вас, делать месяц. А сначала вас всю измерят. А если что не подошло, коленное сочленение или, к примеру, горжет, так всё переделают, до полной функциональной пригодности. Вот так вот… Поэтому нам ни худеть, ни толстеть особо нельзя, иначе на датчики движения воздействовать будешь неправильно…

- Да, я слыхала про всё это, - спокойно говорит ему Розалия и словно подразумевает: да что за безделица, разберусь я с этим со всем. И вот этой бабьей легкомысленностью только раздражает Акима.

«Слыхала она… А вы, дамочка, слыхали, что у новобранца уходит до двух месяцев, только чтобы научиться правильно двигаться в броне?».

В общем, дальше на эту тему можно с нею не говорить: пусть попробует найти себе броню. Он снова усмехается, и, кажется, Пивоварова замечает это и спрашивает его:

- И когда вы собираетесь в дорогу?

- Ну, у меня дела в полку.

- Да, про это все говорят в последнее время, - продолжает Розалия.

- Говорят?

- Ну конечно, живём-то в станице, уже месяц как говорят о том, что формируется новая сотня, - сообщает женщина. – И в госпитале говорят, и в лавке женщины судачат. Станица – военное поселение, тут только и живут новостями из полка. Смотр будет дня через два, кажется.

- Ну вроде, - Саблин уклоняется от точного ответа.

- Сразу после смотра?

- Мне нужно ещё к дочери съездить, - произносит Аким. Он вспоминает, что ещё и сыну обещал две рыбалки, но об этом Розалии не говорит.

- К дочери? А где она?

- Да тут недалеко, на Антоновом хуторе, замуж вышла, там теперь живёт. Проведать надо, а то рейд, потом уже и до призыва недалеко, долго не увижу, – поясняет Саблин.

- Антонов хутор? – сразу прикидывает Пивоварова. – Это же рядом, они нам больных своих привозят, шесть часов езды всего. Значит, одним днём обернётесь.

Она явно его торопит. Но он качает головой:

- День туда, день обратно и пару дней у дочери, дня четыре, а может, и пять.

- День на дорогу? – она сомневается.

- Я с семьёй поеду, ещё гостинцы надо захватить, а квадроцикл мой мал для семейства, так что пойду на лодке, по болоту. Не спеша вдоль берега пойду, – говорит Аким, он думает, что она не знает карты.

А Розалия ему и предлагает неожиданно:

- Зачем семью по болоту тащить? Берите хорошую машину, вон две во дворе стоят. Там и семье, и гостинцам места хватит, и доедете быстро, – и так как Саблин не отвечает сразу, обдумывая это предложение, она и добавляет: – А что? Берите, конечно. Олег был бы не против, вы его спасать собираетесь, да и уважал он вас всегда.

«Уважал всегда…? А вам-то про то откуда знать? Неужели вы с ним давнюю дружбу водили? Хотя… да… наверное, водили. Савченко всегда связями обрастал, со всеми умел дружить. Особенно со всякими людьми