Повелитель огня - Алексис Опсокополос

Немного пройдя вдоль края болота, я отыскал прочную длинную ветку с раздвоенным концом. Теперь я был готов к переходу.

Ткнул палкой в кочку впереди меня, вроде должна выдержать. Сделал первый шаг — устойчиво. Второй — немного качнуло, но выдержало. Третий — нормально. Сапоги уходили в воду по щиколотку, тина хлюпала, но молчала.

Я шагал медленно, проверяя палкой почву впереди, прощупывая каждую пядь этого болота. Местами тропинка вилась между кочками, иногда я шагал по верхушкам этих кочек, балансируя, как циркач. Прошёл середину болота, две трети, а когда до твёрдой земли осталось буквально метров пять-семь, ветка в моей руке неожиданно сломалась. Видимо, надавил на землю чуть сильнее, чем следовало.

И, как назло, именно в этот момент нога предательски соскользнула с мокрой скользкой кочки. А опереться не на что. Я, конечно, попытался сохранить равновесие, размахивая руками, но у меня ничего не вышло. Более того, стараясь не упасть, я непроизвольно сделал шаг назад и тут же почувствовал, как моя нога проваливается в густую, липкую жижу.

Грязь обхватила мои ноги, как липкая пасть, я проваливался. Чтобы не уйти под воду солдатиком, я нагнулся вперёд и рухнул грудью на казавшиеся мне сухими кочки. Однако грязь втягивали меня дальше, правда, уже медленнее.

Дёргаться было нельзя, поэтому я осторожно вытянул руки и широко их раскинул, чтобы распределить вес. Замер. Вода доходила уже до пояса, но погружение прекратилось. Уже хорошо. Теперь надо перевести дух и выбираться. Только вот как?

Стараясь не делать резких движений, я повернул голову — чуть сбоку, буквально в метре от меня торчала коряга. Наполовину утопленная, но коряга. Я потянулся к ней — не достал. Тогда я ещё больше лёг грудью на воду и стал ползти, передвигая при этом ногами. Каждое движение давалось с усилием — болото не отпускало. С каждым маленьким шажком я уходил под воду всё сильнее, но при этом с каждым шагом я приближался к коряге.

Я схватился за неё, когда был уже по грудь в воде. Но схватился крепко. Убедился, что перестал тонуть, и перевёл дух. После чего, держась за корягу, подобрался к ней. По мере приближения почувствовал под ногами твёрдую землю.

Минут через пять я уже сидел на коряге. Мокрый, скользкий, весь в грязи и тине, но живой — а это главное! Отдышавшись, рассмотрел местность. Кочки, что возвышались за корягой, казались более крепкими, чем те, что были в середине болота. Но шагать на них без проверки желания не было. Я вспомнил про меч, на удивление, крепление ножен выдержало, и клинок всё ещё висел у меня на поясе.

Достав меч, я ткнул им в ближайшую кочку. Твёрдая. Ткнул в соседнюю с ней — такая же. Неужели выбрался? Я осторожно ступил на проверенную кочку — выдержала. И не просто выдержала, а даже ничего не хлюпнуло под ногами. С кочки на кочку, и буквально через десяток шагов я уже стоял на твёрдой земле. А болотце сзади опять выглядело спокойным и неопасным — будто ничего и не было.

Очень хотелось посидеть и отдышаться, но нужно было идти и разводить костёр. Теперь помимо защиты от зверья, он был мне необходим ещё, и чтобы высушить одежду. И содержимое котомки — к моей радости, она не слетела с плеча. Все продукты промокли и явно провоняли болотом, но, по крайней мере, они у меня остались. А уж тем же варёным яйцам и салу вода точно никакого вреда не нанесла.

Я брёл по лесу, пока не решил, что уже зашёл достаточно далеко, чтобы мой костёр никто не заметил. Затем выбрал практически идеальное место для стоянки — небольшую поляну между соснами. Земля здесь была сухая, даже подстилка из старых иголок приятно шуршала под ногами, а значит, с пригодными для разведения костра дровами тоже проблем быть не должно. Сбросил котомку, снял мокрую одежду и принялся за костёр.

Мне были нужны сухая кора, трут, крепкая палка и терпение. Последнее у меня имелось, а первые три позиции следовало найти. Первым делом я направился к старой берёзе. Содрал с неё слой бересты — тонкой, но сухой, как бумага. Отличный трут — натёр её до волокон. Затем собрал сухие листья, мох, мелкую сухую траву, тонкие сухие веточки. Сложил это всё кучкой.

Потом нашёл две подходящие ветки: одну тонкую, твёрдую, другую широкую, трухлявую с небольшим углублением. У первой заточил ножом край, вторую вставил между колен. Всё было готово, осталось только тереть.

Минут через десять, когда уже даже мои ладони было готовы воспламениться от трения, наконец-то пошёл дым. Сначала едва заметный, затем более менее нормальный. Я быстро поднёс к дымящейся ветке прозрачную бересту. Дунул. Второй раз. Третий. На четвёртый вспыхнуло.

Береста загорелась, и я быстро положил её на подготовленный трут. Огонь перекинулся на него. Загорелись собранные мной сухие листья, иголки, кора и веточки. Я утёр пот со лба и принялся докладывать в пока ещё небольшой костерок веточки побольше.

И вот уже через каких-то десять — пятнадцать минут на полянке горел настоящий костёр. И теперь в него уже можно было закидывать нормальные дрова, греться у него и сушить возле него одежду.

Я нашёл подходящие ветки и соорудил у костра некое подобие сушилки, на которую развесил всю свою одежду, оставшись нагишом и босиком. Сапоги, вылив из них воду, поставил поближе к огню.

Развязал котомку, достал припасы. Кроме хлеба, ничего особо не пострадало. Хорошо, что я пряники ещё на крыше съел. Ещё не сильно намок плотно свёрнутый кафтан Воропая. Я расстелил его на земле у костра, уселся сверху, разломил на несколько частей промокший хлеб и принялся его подсушивать. Когда подсушил, взял бутыль с остатками молока и решил перекусить, раз уж это всё достал.

Вдыхая запах подгоревшего на костре хлеба, я сделал первый укус, запил молоком. Неплохо. Вкусно. Хотел укусить ещё раз, но услышал, как за спиной что-то щёлкнуло. Или хрустнуло. Я быстро обернулся и чуть было не выронил из руки бутыль с молоком.

На меня смотрели два ящера. Невысокие — чуть выше колена, но крепкие, мускулистые и очень зубастые. У них были вытянутые большие морды, длинные и тонкие, как плети, хвосты, зелёная с бурым отливом шкура и хищные жёлтые глаза. И что самое неприятное, смотрели эти глаза на меня как на