Повелитель огня - Алексис Опсокополос

С огромным усилием я повернулся на бок и, вдыхая запах горящей кожи — моей горящей кожи, разбрасывая угли, выкатился за пределы костра. Приготовился к боли, так как знал, чем чревато такое падение на угли. Однако боли не было. Но её не могло не быть, возможно, это был такая реакция на шок. Опять же болевой.

Испугавшийся ранее мрагон пришёл в себя и снова начал приближаться. И тут меня словно переклинило: адреналин зашкалил, кровь вскипела в жилах, я схватил горящую ветку и бросился на зверя. Никаких больше осторожных выпадов — я подбежал к ящеру вплотную и наотмашь врезал ему горящей веткой по зубастой морде.

Мрагон зарычал, завертел головой, словно пытался сбросить с морды прилипшие к ней куски углей от ветки. А потом вдруг замер, раскрыл пасть и зарычал. И мне показалось, что это была реакция защиты. Зверь не нападал, он пытался меня напугать, чтобы я отступил. Непонятно, почему он не стал убегать, видимо, сработали какие-то алгоритмы, заложенные в его зубастую голову. И этим надо было пользоваться.

Я сделал резкий выпад и засунул горящую ветку прямо в пасть ящеру, протолкнул её насколько мог, после чего бросился за мечом. Когда я вернулся с клинком, мрагон хрипел, мотая в разные стороны головой, пытаясь избавиться от застрявшей в горле ветки.

В анатомии динозавров я не силён, но сердце у мрагона явно должно быть в груди и, скорее всего, слева, поэтому, недолго думая, я вонзил меч туда, где по моему предположению оно должно было находиться. Ящер дёрнулся и принялся мотать головой ещё сильнее. Похоже, в сердце я не попал, но ранение нанёс значительное. После него зверь ещё какое-то время вертел головой, а затем упал, несколько раз дёрнулся и затих.

— А ведь ты мог просто уйти, как те два троодона, — сказал я поверженному врагу, вынимая меч из его тела.

И лишь когда я достал клинок, до меня дошло, что всё это я вытворяю, получив сильнейшие ожоги. Отбросив меч на траву, я принялся их рассматривать. Но… их не было. Ни одного даже самого маленького ожога. Ссадины были, синяки, царапины, а ожогов нет. Спину я, конечно, рассмотреть не мог, но мне хватило рук и ног. Я хорошо помнил, как голыми ногами лежал на углях, но следов от этих углей на ногах не было.

Это было странно, ведь я помнил, как ощущал запах горящей кожи? Или это был запах горения грязной, мокрой рубахи? Я осмотрел её — рубаха прогорела в нескольких местах до дыр. А на моей коже не было вообще никаких следов огня.

Как такое возможно? Что это? Очередная магическая опция? А не много ли их на одного меня? Куча вопросов и ни одного ответа. Но факт оставался фактом — огонь не нанёс мне никакого вреда.

Я посмотрел на слегка погасший костёр и решил провести эксперимент: подошёл к нему и сунул руку в огонь. Пламя охватило мою кисть, я невольно зажмурился, ожидая, что будет больно, но нет.

Сначала было горячо, но не более чем, когда суёшь руку в излишне горячую ванну, потом я почувствовал в руке пощипывание, слегка похожее на онемение, а секунд через десять прошло и оно. И я вообще ничего не ощущал. Огонь меня не брал. Как минимум обычный огонь, который здесь называли диким.

Я хотел было уже вытащить руку из костра, как вдруг пламя, пляшущее вокруг моей ладони, стало ярче, и буквально за пару мгновений огонь охватил меня всего. От неожиданности я вскочил, но так и остался стоять возле костра, не зная, что делать. Дискомфорта я не испытывал, но меня ужасно напугало, что я превратился в живой факел. Неизвестно, какие у этого могли быть последствия. А их не могло не быть, это я понимал.

А ещё я вдруг понял, что мне это всё нравится. Внезапно пришло осознание этого факта. Я вдруг почувствовал невероятную эйфорию и лёгкость, будто я стал воздушным, как этот огонь. Я ощутил себя невероятно сильным и могущественным. Мне казалось, теперь я могу свернуть горы; меня распирало от какой-то невиданной, мощной энергии; казалось, если я не дам ей прямо сейчас возможности выйти наружу, она меня просто разорвёт.

А пламя вокруг меня разгоралось всё сильнее и сильнее.

* * *

Зал Дыхания Истинного огня располагался в самом сердце Старшего Дома братства. Стены его уходили вверх на высоту шести человеческих ростов и были отделаны в оттенках тлеющего угля: глубокие бордовые, охристо-рыжие и кроваво-красные переливы создавали ощущение, будто само помещение пульсирует жаром. Сводчатый потолок был выложен из чёрного обсидиана и покрыт рельефными узорами в форме языков пламени. По периметру зала медленно вращались висящие в воздухе тонкие, пылающие ровным магическим светом венцы. Они освещали зал тёплым, золотистым сиянием.

В центре помещения располагался подиум из полированного красного камня в форме девятиконечной звезды. Он был огромен, как площадка для поединков, и возвышался над полом примерно на метр. А в центре подиума в глубокой чаше находилось само Дыхание Истинного огня — пульсирующий ровным ослепляющим светом огненный шар. Пульсация его была неспешной, завораживающей, похожей на настоящее дыхание.

Диаметром шар был около метра, он совсем немного возвышался над чашей и не подпитывался ни дровами или каким-либо ещё обычным топливом, ни магическими энергетическими запасами. В этом не было нужды. Дом Старшего Братства Истинного огня был построен на месте Силы, а максимальная её концентрация была здесь — в месте, где установили подиум для Дыхания. Поэтому сама Сила питала этот огненный шар, энергия Силы позволяла ему дышать.

Дыхание Истинного огня было не просто символом братства, его важнейшим артефактом и главной ценностью. Огненный шар являлся определённым маркером благополучия этого древнего магического ордена и всего мира. Одно из древних пророчеств гласило: пока Дыхание Истинного огня не остановится и не собьётся, его братству ничего не грозит. А если ничего не грозит братству, то ничего не грозит и девяти княжествам — этой парадигмы в Девятикняжии придерживались все.

Вокруг подиума, между его лучами, стояли девять магов. Лучшие из лучших: сильные, верные идеям братства, специально обученные, чтобы в чрезвычайной ситуации поддержать Дыхание. Таких ситуаций не случалось уже несколько сотен лет, но это ничего не значило: братья не сводили глаз с огненного шара. Каждый из них, случись что, был готов отдать свою жизненную энергию и саму