В бой идут одни оркобойцы - Михаил Леккор

Володя согласно кивнул головой и повернулся к будущим оруженосцам:

— Сегодня вы вступаете в новую жизнь, из которой, если вы пройдете посвящение в рыцари, обратного пути не будет. Я знаю, многие сейчас в душе потешаются, считая и меня, да и моих друзей или чудаками, сочиняющих сказку, или мудаками, вздумавших поиздеваться над вами. Пока вы можете думать, что угодно. Но, если вы дадите клятву, вы должны будете полностью подчиняться нам и делать только то, что мы захотим. И это будет до тех пор, пока вы, по нашему мнению, не станете достойными сана рыцаря. Решайте. Если вы хотя бы немного сомневаетесь, не давайте клятву, ибо отказаться от нее будет очень сложно, а может, — невозможно.

Володя, произнеся длинную для него речь, остановился, чтобы передохнуть. Миша восхищенно посмотрел на него. Таких слов от друга он еще никогда не слышал и не знал, услышит ли когда-нибудь в будущем. Сам он даже не собирался равняться на него. Высокопарные речи перед боем или вступлением в ряды Ордена не по нему. И что Володька отказывается быть их… как там его звали начальника немецкого орденишка… магистром.

— Все те из вас, кто решился, несмотря ни на что вступить в ряды нашего Ордена, должен произнести клятву, — раздался холодный металлический голос Димы.

Студенты стояли тихо, не шелохнувшись. Их старые знакомцы, которых они знали уже несколько лет, предстали перед ними в совсем другом обличии — суровых и жестких начальников, совсем не их сверстников, а как бы людей много старше — опытных, познавших жизнь, ведавших что и как надо делать.

Володя высокомерно обвел их взглядом:

— Кто из вас решится первым?

Наступившую тишину прервал хриплый голос Сереги Савельева:

— Я!

Утро следующего дня выдалось ясным. В комнате от хлынувших солнечных лучей было тепло. Казалось, что на дворе стоит середина июля, а не конец сентября. Володя, ночевавший эту ночь в гордом одиночестве — Валю, как она не сопротивлялась, он отправил в ее комнату, довольно потянулся. Вчерашняя процедура присяги изрядно его измотала. Словно он бревна ворочал, а не бесстрастно выслушал слова клятвы Ордену его недавних товарищей по институту. Бессильно падая в постель, Володя с тревогой подумал, не заболел ли случаем. В жизни всяко бывает.

Но утром он чувствовал себя хорошо. И более того, отлично. Тело, наполненное неведомой силой, пело от ощущения жизни и собственного здоровья.

Володя легко соскочил с кровати и, не в силах сдержать переполнявшие его эмоции, подпрыгнул, перевернулся в прыжке, и коснулся ногами потолка.

Без особых усилий завершив переворот и сев на кровать, Володя с насмешкой посмотрел на следы голых ступней на потолке. «Смотри, не пробей бетонные плиты», — посоветовал он себе.

В столовой Володя оказался не первым — в ней оказались почти все оруженосцы. Старательно загружавшие в себя калории, выделенные государством, они замерли, не зная, как себя повести с новоявленным начальником.

— Ого, — понял их затруднение Володя, решив все свести к шутке. — Сильно же вы после вчерашнего есть захотели, ни свет ни заря в столовую примчались.

Привычный студенческий треп заставил оруженосцев расслабиться.

— Стараемся, — за всех ответил Серега Савельев. Володя с тревогой подумал, что именно с ним у Ордена появятся проблемы. Слишком высоко себя он ценил. Единожды согнувшись, Серега запомнит надолго свое бессилие и унижение. Конечно, он будет помнить о помощи основателей Ордена, спасших его от мафии. Но не перевесит ли неприязнь благодарных чувств.

Володя приветливо помахал рукой и отправился за своей порцией завтрака. Он присел за свободный стол, благо такая возможность была. Слишком расслаблять парней не стоило. Пусть между рыцарями и оруженосцами останется определенное расстояние.

Когда он допивал чай, в столовой появились его друзья.

— Долго спите, братья рыцари, — весело поприветствовал их Володя.

— Мог бы и разбудить, — сонно ответил Миша. К нему на днях вернулась его подруга Лена, не выдержавшая долгой разлуки. В конце концов, встав перед выбором — Миша или безопасность, она выбрала первое. К тому же, Миша в письмах писал о нормальной жизни в Зоне, о хороших заработках… И вот теперь Мишка не досыпал, наверстывая с подругой упущенное за недели разлуки.

Володя и Дима хмыкнули одновременно, заставив Мишу взвиться.

— Сам чем лучше, — обрушился он на Володю. — И ты тоже неплохо погуливаешь, — упрекнул он Диму.

— Да ты садись, — давясь от смеха, предложил Володя. Миша стал около их стола, держа пламенную речь, во время которой Дима деловито намазывал на кусок хлеба сливочное масло.

— На, оратор, — протянул он Мише бутерброд.

Миша, помедлив, — обижаться дальше или прекратить, — решил пойти на мировую. Он с вздохом взял бутерброд и принялся лениво поглощать кашу.

— Куда отправимся сегодня, отцы-командиры? — Спросил он через несколько минут.

— Куда Безматерных пошлет, — ответил Володя, — или ты думаешь, сегодня он нас опять отпустит гулять?

У Безматерных на них действительно были определенные планы. Он стоял во дворе управления, разглядывая стоящее перед ним отделение вэвэшников из числа присланных на усиление ГОВД. Отсутствие доспехов и чистенькая форма выдавала в них новичков.

— А, Кудрявцев, — поприветствовал он Володю, дружески пожав руку ему, Диме и Мише. Остальные удостоились лишь кивка — не доросли еще до большего. — Ты посмотри, — обратился он к Володе, — каких бойцов ко мне посылают.

Володя непонимающе посмотрел на него. Безматерных усмехнулся и рявкнул:

— Отделение, к бою!

По этой команде следовало вынуть мечи из ножен. Володя, а следом за ними и остальные взорвались от смеха, глядя, как это они делают.

Путаясь в перевязях, с трудом справляясь с кожаными ножнами, мешая друг другу, вэвэшники справились с заданием почти через минуту.

Безматерных, смотревший на эту сцену с видом человека, страдающего от дикой зубной боли, сжалился над ними:

— Отдыхайте, ребята, вы равно все убиты. Ты видишь, кого ко мне присылают? — Обратился он к Володе.

Младший сержант, командир отделения, не в силах выносить унижение, дернулся в желании возразить. Но вбитая в него воинская дисциплина и грозный вид полковника, щетинящего в гневе усы, заставили его промолчать.

«Вполне благоразумно», — усмехнулся про себя Володя. Безматерных, которого начальство с Большой земли контролировало скорее на словах, чем дальше, тем больше начинал представлять атамана некоей вольницы, более или