Адвокат Империи 14 - Ник Фабер

— Дружескими? — предложил я. — Нормальными? Доверительными? Знаете, можно подобрать много эпитетов, но ни один из них не будет подходящим.

— Я бы сказал, что не могу назвать их деловыми, — поправил меня Лазарев. — И, признаюсь, меня это крайне огорчает.

— Ну что поделать, — фыркнул я в ответ на это. — Жизнь полна разочарований. Так что? Если я сейчас попробую уйти, ваша охрана меня за шкирку обратно вернёт? Или как?

— Нет, — спокойно ответил Павел и, откинувшись на спинку своего стула, взял бокал в руку. — Я уже говорил, Александр, что признал, скажем так, несколько неверную линию поведения, которую выбрал в отношении тебя. Более подобной ошибки я допускать не собираюсь. Так что, пожалуйста. Можешь спокойно уйти, коли на то есть такое желание.

— Вот так просто?

— Да, — кивнул Лазарев и отпил вина. — Вот так просто. Правда, в этом случае ты глупо потратишь своё время.

— И ваше, — с иронией заметил я, чем вызвал у него усмешку.

— Ну всё-таки я съел довольно хороший стейк на обед, — усмехнулся он, указав на тарелку. — И, давай будем честны, я не думаю, что нечто подобное, как моё впустую потраченное время, тебя действительно беспокоит.

— Да, — согласно вздохнул я и не стал с ним спорить. — Действительно не беспокоит.

Не став и дальше тянуть резину, сделал пару шагов и сел на стул.

— Хочешь вина?

— Спасибо, воздержусь. Зато хочу знать, что вам нужно, — несколько резче, чем хотелось бы, произнёс я.

— Поговорить, — повторил свои слова Павел. — И хотел бы сразу же прояснить одну вещь. Роман не знает, что мы с тобой здесь встречаемся. Так что не стоит думать, что он каким-то образом предал тебя или вашу с ним дружбу. Данная встреча — это моя инициатива.

— Но сообщение я получил с его телефона, — тут же подметил я, на что Павел лишь усмехнулся.

— Неужели ты и правда думаешь, что я не буду контролировать свою семью?

— Знаете, один мудрец однажды сказал, что тот, кто сжимает в руках слишком много рычагов, порой вовсе забывает, за что он держится.

Услышав это, Лазарев усмехнулся.

— Хорошо сказано. Кто это был?

— Я сейчас.

— Смешно.

— Никакого смеха, — покачал я головой. — Вы ведь понимаете, что я теперь могу рассказать Роману, что вы отслеживаете его телефон?

— Да, прекрасно понимаю, — не стал кривиться Павел. — Этим ты весьма хорошо покажешь, кому доверяешь на самом деле. Считай, что это небольшая оливковая ветвь с моей стороны.

Просто потрясающе. Это он сейчас тот факт, что шпионит за собственным сыном, кидает мне на стол, как подачку? Мол, давай, расскажи ему и покажи, какой ты хороший друг. Издевательство какое-то.

— Кому доверяю на самом деле? — между тем переспросил я. — Думаете, что я буду доверять вам? Павел, вам самому-то не смешно? Вы давили на меня через моих близких. Из-за вас мой лучший друг лишился работы и чуть не лишился учёбы. Сестру выгнали на улицу. Едва не сожгли бар Князя. И теперь считаете, что я буду вам доверять?

— Как ты и сказал, я схватился за слишком большое количество рычагов, — пожал плечами Павел. — Как по мне, умение признавать свои ошибки — это первый шаг на пути к тому, чтобы избавиться от, скажем так, некоторой слепоты.

— Поздно спохватились, вам так не кажется?

— Отнюдь, — возразил он. — Доверие, Александр, не означает признание чьей-то честности. Оно означает возможность выбора дальнейших действий.

— О как. Высокий слог.

— Ну, как ты сам сказал, один мудрец…

Лазарев многозначительно улыбнулся.

— Но раз уж ты решил уделить мне немного своего времени, я считаю будет правильным не тратить и твоё собственное. Роман передал мне содержание вашего с ним разговора.

— Если думали меня этим удивить, то вы ошиблись, — сказал я ему. — Роман сразу сказал, что не станет держать это в тайне от вас.

— Роман хороший сын, — не стал спорить со мной Лазарев. — Верный и умный. Тот, кому я потом смогу отдать наш бизнес здесь, в Империи, когда отойду от дел.

На последних словах голос Лазарева стал жёстче.

— Но пока эти славные времена не наступили, я буду делать всё от меня зависящее для того, чтобы защитить свою семью. И, как ты, Александр, должно быть, знаешь, на одного из нас было совершено нападение.

— Да, — не стал я отнекиваться. — Я уже сказал Роману…

— Всё, что ты знал? — закончил за меня Лазарев. — Не думаю.

— Не думайте, — хмыкнул я. — Дела это не меняет. Я предупредил его, а не вас. И не думаю, что причина будет для вас столь уж неочевидной.

— О, нет. Она довольно очевидна. Как и то, что ты знаешь явно больше, чем говоришь.

— И? — спросил я. — Я всё ещё не слышу вопроса.

— А вопрос, Александр, состоит в том, что я хочу знать больше. Хочу знать как отец, на одного из сыновей которого напали. Хочу знать как мужчина, семья которого находится под угрозой. И поверь мне, я сделаю всё от себя необходимое для того, чтобы защитить её. Всё, Александр. И, прежде чем ты захочешь что-то мне возразить, не думаю, что ты пожелаешь судьбы Артура Роману. Или же Анастасии.

Вот, значит, как. Использует мои отношения со своими детьми для того, чтобы надавить. Ну, это было ожидаемо.

— Думаете, что такая дешёвая манипуляция сработает?

— А ты думаешь, что я пытаюсь тобой манипулировать? — спросил он в ответ. — Александр, ты, в силу своего молодого возраста, неправильно трактуешь ситуацию. Ты считаешь, что я пытаюсь тебе угрожать, как-то давить на тебя. Это в корне неверная трактовка сложившейся ситуации.

— Так просветите же меня, — предложил я ему. — Потому что всё, что я услышал на данный момент, заключается в манипулятивной попытке нажать на меня, чтобы узнать то, что я якобы знаю. А теперь, зная вас, предположу, что вы сейчас перейдёте к угрозам.

— Угрозам, Александр? — кажется, что это предположение удивило Павла. — О, нет, нет, нет. Ни