Древесный маг Орловского княжества 7 - Игорь Павлов

полумраке не должно быть видно. Поэтому успешно поднимаемся на крышу, движемся в сторону мощной стены, где тоже не совсем спокойно. А точнее вообще какой–то трындец происходит.

Почему–то с правой стороны башня угловая горит, как факел, а с другой, что поближе к нам искрит от морозящего града. Там бойцы просто слетают, как замороженные воробьи с силового кабеля.

— О! — Восклицает Белка. — И эти не подвели.

— Не понял? Кто–то ещё меня спасает⁈

— Конечно, мамка твоя и невеста, — выпалила Белка. — То враги, теперь подружки.

— Люта с Галей? — Ахнул.

— А то, — усмехнулась и к стене вперёд рванула, верёвку на ходу разматывая.

— Мы договорились, если тревога будет поднята, они отвлекут на себя, — пояснила жрица.

— Рисково, — комментирую, малость запыхавшись с непривычки. — Ладно! Белка?

— Нам надо разделиться, встретимся в твоём лагере! — Отвечает, раскручивая уже кошку.

— Мамку с невестой прихватишь? — Прошу.

— Разберёмся, Крот! Всё! Разбегаемся!

Зову подружек к себе. Послушно подскакивают, но Гайя тут же возмущается:

— Ты сколько просидел там? Нас двоих не потянешь.

— Не переживай, потяну! — Хватаю обеих за талии сзади. Корнями хват укрепляю, соединяя обе руки в кольцо. Всё, никуда не денутся. Крылья ращу мощные, задницей чуя, что уже на крышу поднимаются первые стражники.

— Вон они! — Кричат те в ужасе.

Первый же взмах поднимает снег на крыше в целую вьюгу, и не даёт лучникам прицелиться. Подъём выходит тяжёлым, жилы трещат, спина еле тянет. Но я всё равно рвусь ввысь, чуя эту сладостную сводобу! Пролетаю над стеной, наблюдая, как Белка уже перемахивает за внешнюю сторону очень ловко.

Девки мои не дёргаются в объятиях, они притихли, как мышки. Но жрица всё же вскрикивает тихонько, когда я делаю первый вираж, уходя от ледяного снаряда. Какой–то паршивец со стены решает пустить вдогонку. Второй уже летит совсем неточно, потому что мы стремительно удаляемся на высоте ста двадцати метров, выше я не рискнул подниматься. И так тяжело.

Заработав крыльями активнее, повернул в сторону пригорода и понёсся уже к лагерю над огнями домов.

Очень быстро долетел до места Разлома, где сейчас огромный пробел из тёмной породы.

— Лагерь где? — Спросил девушек сквозь ветреный вой.

— Левее бери! Вон палатки! — Подсказывает Гайя.

Пролетаю за лагерь, чтобы не засекли. Во мраке в небе нас не видно, если не светиться всякими там пулемётами. За сугробами у кромки леса спустился. Под конец девчонки уже не могли сдержаться и тихо повизгивали. Особенно сильно испугались, когда я взмахнул в конце перед приземлением. Я–то чувствую, как сердечки у крошек бьются, что у птичек. А ещё тепло ощущаю от них. Даже сколько не физическое, а другое, за которое и жизнь отдать не жалко.

Замело, конечно, всё к чертям, пошли по сугробам тяжело, утопая по пояс.

— Сколько меня не было? — Только сейчас спросил.

— Сегодня пятнадцатое, — отвечает Гайя. — Января.

Твою ж мать. Месяц⁈

Вышли к лагерю тульскому. Часовые на постах ошалело глядят, готовые нашпиговать нас из «Ветерков». Еле поверили, что парень с худой кровавой рожей — это Ярослав Морозов. Указали, где мои стоят. Лагерь с палатками часть изб захватил, которые, похоже, Юрий сам и передал в пользование. По большому счёту тут один большой лагерь из моих ребят и туляков. Судя по всему, большая часть рати князя уже снялась и ушла. Тут уже моих больше.

Мой лагерь и не спит. Стоило первого бойца увидеть, по цепочке полетело:

— Ярослава вызволили! Вернулся!! Ярослав вернулся…

Такие бесхитростные ребята. Но что поделать.

Пересвет с Дарьей выскочили полностью экипированные. А за ними человек триста вывалилось по полной боевой выкладке.

Витязь на руки поднял и покружил. Дарья вцепилась следом. Пересвету хоть бы что, покружил обоих.

— А мы уж собрались штурмовать Кремль! — Заявляет витязь. — Как узнали, что тебя там держат, собрали ещё рать.

Твою дивизию, а палаток нихрена не на четыреста человек. Тут все семьсот!

— Вы там что, город без защиты оставили? — Ругаюсь.

— Не гневайся, Ярослав. Тут половина — дружинники добровольные. И в городе рать хорошая стоит, все караулы на месте. У Ивара не забалуют.

Со всеми перездоровался, перецеловался в щёки обветренные. В избу пошёл греться да остальных ждать. Как на иголках до самого утра. А девок всё нет и нет.

Уже и гвардейцы прискакали с Кремля, да в лагерь полезли нагло. Погнали их прочь, и вообще наплевать на чёрные знамёна. Те пригрозили с ратью явиться и умчали назад.

Белка, Галя и Люта явились только к полудню. Один из моих разъездов, которые по всем дорогам выставил, их и зацепил. Ворвались в избу подружки, как ураган. Люта вцепилась в меня первая, глазища бешеные. Ощупывает, суетится. Как же я соскучился!!

— Худой какой! Извели дряни поганые! Сожгу весь Кремль! — Причитает Огарёва. — Князь не велел, я чуть его не сожгла!

Целует в щёки, в лоб, прижимается, гладит меня. Вообще на всех плевать.

Морозова своей очереди ждёт, смотрит с боку с некой грустью. Когда отлипла Люта, мамка подошла.

— Ну что? Морозовы Кремлю войну объявили? — Спрашивает и обнимает горячо. — Ой, сынок, во что мы ввязались.

Обнимаю в ответ. Зря я решил, что она предала. Как такое вообще мог вообразить?

— Не думаю, что император осведомлён, — пытаюсь успокоить. — Там Воронцов за всем стоял, пытал меня, чтобы признания нужные выбить. Думаю, они не стали ничего докладывать за неимением моего слова. И делали в тихую, выискивая свою выгоду.

— А свидетели? — Спрашивает Морозова.

— Весь караул тюремный подох, как собаки, — выпалила Гайя, восседая вальяжно в сторонке. — Башка Воронцова и его сообщника Войко у нас.

Морозова отшатнулась. И посмотрела на две головы, которые продемонстрировала Чернявка гордо.

— Вы что… главного дворцового мага убили? — Ахнула Галя. — Да он же тринадцатого ранга силой.

— Клинку плевать на ранг, — бросила Гайя. — Ярославу тоже.

— И крысам до лампочки, — усмехнулся я, глядя на жрицу, скромно сидящую в уголке и скучающую.

— Вы и Воронцова не пощадили. Что ж теперь будет, — запричитала Морозова.

— А ничего, — вставила свои пять копеек Белка. — Москва ещё долго будет зализывать раны. Ни Кремлю, ни Императору нет дела до Ярослава и его городка,