Кодекс Императора VIII - Виктор Молотов

везде. Самого разного происхождения. Вильгельм фон Цальм хорошо подготовился к нашему визиту. Только вот это не поможет ему выстоять передо мной. Перед всей мощью Российской империи, которая стоит за моей спиной.

— Сомневаюсь, что моих людей так легко убить, — усмехнулся я. — А вот твои люди явно не все осведомлены об этих ловушках.

Так я намекнул, что исходящие крики были именно от австрийцев. Вильгельм фон Цальм убил кого-то из своих же.

Атмосфера вокруг стала напряжённой. Словно я опустился на глубину тысячи метров и на меня начинала давить вода, желая напрочь смять.

— Этот зал теперь стал подавителем, — победно заявил Вильгельм фон Цальм. — Здесь любой Одарённый станет в три раза слабее. И ты тоже. Но вот я — исключение из этого правила. Я же и создал это место. Мои данные внесены в артефакт-подавитель высокого уровня! Слышал о таком⁈

Это он хорошо придумал! Решил сравнять шансы. Только у него ни черта не выйдет. Даже в три раза слабее я все равно сильнее его.

— Да. Не только слышал, но и произвёл когда-то несколько, — усмехнулся я, намекая, что сделал это ещё будучи Первым Императором. Но Вильгельм фон Цальм не поймёт. Подумает, что это просто шутка. Либо же, что я создал их совсем недавно, открыв какие-то тайные технологии предков.

— Шутить вздумал! Щенок недоделанный! Я тебя уничтожу, — выплеснул на меня свою ярость герцог.

Он явно меня ненавидел всей своей душой. Дальнейшие разговоры бессмысленны.

И ведь реально ощущается, что пространство вокруг высасывает из меня энергию. Но это не означает, что я не справлюсь. Когда энергии прорва, даже если отнять треть, это не сделает меня совсем слабым.

Вильгельм фон Цальм вальяжно поднялся с трона. Его руки загорелись огнём.

Он намеревался лично сразиться со мной. Я же отправил больше энергии в теневой клинок, сгущая мрак в его лезвии до осязаемой черноты. И усмехнулся. Это будет интересная битва.

Огненные клинки сорвались с его пальцев. Сразу десяток. И мощным порывом бросились в меня.

Это была лишь разминка. Я не сдвинулся с места. Открыл перед собой большой проход в тень, куда и попали все кинжалы.

Снова усмехнулся.

— Скучно, — прокомментировал я.

На самом деле злил его ещё больше. Буквально доводил до крайней точки кипения.

— Я тебя уничтожу! Сначала тебя, а потом и всю твою империю! Слышишь! — зарычал Вильгельм фон Цальм, а огонь тем временем начал покрывать всё его тело. Словно герцог становился единым целом со своей стихией.

Лицо герцога исказилось от ярости. Я по-прежнему не реагировал на его высказывания, что его только больше злило.

Он взмахнул руками, и из-под сводов зала вырвались огненные плети. Они хлестнули по каменному полу, оставляя раскалённые борозды. Они устремились ко мне со всех сторон, сплетаясь в смертоносный огненный кокон.

Но я уже был в другом месте. Растворившись в одной из теней, я вынырнул из другой, прямо за спиной герцога. Мой теневой клинок пронзил воздух, оставляя за собой шлейф холодной тьмы. Удрал, зараза!

Всё-таки он сильный Одарённый. Интересный противник.

Вильгельм фон Цальм с рёвом обернулся, создавая подобие мощного огненного щита перед собой. Видимо, хотел преобразовать его в стену пламени. Но я не дал этому случиться.

Я ринулся в атаку. Очень быстро. Мой клинок соприкоснулся с щитом, и раздался шипящий звук, словно вода встретилась с раскалённым металлом. Щит выдержал, но по его поверхности пробежали тёмные трещины.

Сколько же он энергии туда вложил? Видимо, артефакты этого зала подпитывают и его самого.

— Ты всего лишь паразит, прячущийся во мраке! — взревел он, высвобождая во все стороны волну испепеляющего жара. — Опухоль этого мира, от которой надо избавиться!

Ну и сравнения… А он точно умом не тронулся? Хотя, возможно, огонь воздействует на него сильнее, чем ему самому кажется.

Как бы ни хотелось продолжать, но надо закончить до того, как Вильгельм фон Цальм сожжёт собственный разум. Хочу, чтобы он понимал своё поражение.

Я отступил на шаг, уходя от огненной волны. Жар опалил воздух, но тень, окутывающая меня, впитала большую его часть, защищая от губительного пламени.

— Сильные слова для того, кто сам стал рабом своей силы, — спокойно ответил я, мой голос был холодным контрастом бушующему пламени герцога. — Посмотри на себя, Вильгельм. Ты уже не контролируешь огонь. Это он контролирует тебя.

Каждое моё слово было как удар хлыста. Ярость на лице Вильгельма фон Цальма достигла своего пика. Огонь поглотил его разум. Теперь самое время нанести последний удар.

В конце концов, он заслужил своей участи… Столько людей обрёк на незаслуженную смерть… Даже вспоминать больно.

— Заткнись! — прорычал он, и из его груди вырвался концентрированный луч пламени, который мог бы испепелить весь австрийский дворец.

Я не стал принимать удар в лоб.

Вместо этого вонзил свой теневой клинок в пол. Тьма хлынула из лезвия, расползаясь по залу, пожирая свет люстр и даже сияние пламени самого герцога. Зал погрузился в почти абсолютный мрак, нарушаемый лишь багровым свечением обезумевшего Вильгельма фон Цальма.

В этой темноте я был хозяином и властелином.

И мне не составило труда подкрасться к герцогу и нанести решающий удар вторым мечом, который всё это время покоился в ножнах. Клинок, передававшийся в династии Романовых из поколения в поколение. Я наконец нашёл ему достойное применение.

И сталь легко вошла в грудь дезориентированного герцога. Закалённое магией оружие смогло пробить все барьеры. Правда, для этого пришлось взять очень много энергии у Кодекса Первого Императора.

Когда я проткнул сердце герцога, он упал на колени. Но умирать эта сволочь не спешила… Глаза фон Цальма вмиг стали осознанными. Перед самой смертью безумие огня из них испарилось.

— Как… Как? — прохрипел он. — Как такое возможно? Почему мальчишка вообще способен на такое? Кто ты?

Он говорил совершенно другим тоном. Уже не было ярости, диктуемой стихией. Только искреннее удивление. Кажется, он даже с поражением смирился.

— Хочешь, покажу? — я поставил ногу на его руку и заставил его во всех красках увидеть мою прошлую жизнь, когда я был Первым Императором.

Тело герцога затряслось. От ужаса, тревоги и всепонимания. А ещё — от восхищения.

Когда я убрал руку, Вильгельм фон Цальм в ужасе поднял на меня взгляд. Герцог весь дрожал.

— Первый Император… — прошептал он так, словно это было что-то священное.

А через миг он хрипло рассмеялся. И тихо продолжил,