Сценарист - Син Айкава

— Знаю-знаю, мой «любимый» папочка. — фальшиво улыбнулся бывший солдат, присаживаясь на противоположный диван. — Ты пьёшь только очень дорогое пойло. Я же… ну, скажем, обычный человек с обычными вкусами. — закинул он одну ногу на другую. — Ты сам научил меня быть таким.

Гостиная была украшена старинной мебелью, которая, похоже, сохранилась в этом доме уже много лет. Тяжелый деревянный диван и кресла были обиты тёмным кожаным материалом, потрепанным временем и использованием. Повсюду вокруг можно было заметить небольшие декоративные статуэтки, книжные полки с пыльными томами, а также несколько портретов, изображающих предков старика и некоторые моменты из его жизни. На некоторых из картин, к слову, был изображён и Дженсен, которого «любяще» обнимали отец с матерью. От вида старых фотографий бывшего солдата аж передёрнуло от злобы и отвращения.

«Я уже и забыл, насколько тут всё хреново выглядит.» — пронеслось в голове у него, от чего он невольно сжал зубы.

Освещение в комнате создавалось мягким светом из старинных настольных ламп, расставленных на разных уровнях. Плотные шторы, вынесенные временем и старением, придавали гостиной некий загадочный шарм, словно в этой комнате каждая вещь хранила свою историю.

— Если ты пришёл сюда просто помолчать, боюсь, у меня нет на это времени. — произнёс старик, нервно подёргивая ногой.

— Неужели даже не соскучился по собственному сыну? Мне казалось, что мы — семья. — ответил Дженсен, всё ещё сохраняя ухмылку на лице.

— То, что мы с тобой одной крови, не делает меня обязанным относиться к тебе иначе. — всё ещё был на своей волне старший Тодд.

— Разве отцы не должны любить своих детей? — не унимался бывший солдат.

— Я не обязан любить тебя. Разве есть закон, который может заставить меня это делать? — теперь уже ухмылялся старый. — Где такое написано, что я обязан тебя любить только потому, что я твой отец? Знаешь, это никогда не входило в мои обязанности. — продолжал он, чувствуя своё превосходство в данной ситуации. — У тебя была крыша над головой? Была. Ты был накормлен? Всегда был сытым. Тебе было, во что одеться? Конечно! И всё это благодаря мне! Я дал тебе всё, что должен был, и при этом это не означает, что я тебя любил. Скорее, я просто делал то, что должен был. Единственное, что я был обязан тебе дать — это жизнь. И я её дал тебе. — закончил свой монолог он, меняя сидячую позицию на более расслабленную. — Какие у тебя ещё ко мне вопросы? Хочешь, чтобы я тебя в зад целовал? Прости, но такого делать я никогда не стану.

— Конечно, ведь для этого у тебя есть работа. — издал смешок Дженсен.

— Что тебя не устраивает? Ты пришёл сюда лишь для того, чтобы поговорить о сраной любви? — уже не скрывал своего раздражения старик.

— Я пришёл сюда для того, чтобы восстановить отношения со своим отцом. — тоже злым тоном произнёс бывший солдат. — Долгое время я тщательно обдумывал этот момент, представлял его в своей голове, размышляя о том, что могу тебе сказать, размышлял о том, что я должен был тебе сказать, и перед этой встречей я действительно был готов открыто поговорить с тобой по душам, но ты, судя по всему, остался таким же ублюдком, каким всегда был.

— И зачем мне меняться? — не понимал старый. — Я прожил довольно-таки успешную жизнь, живя подобный образом. Стоит ли менять механизм, если он исправно работает.

— Быть может, как человек ты и вышел успешным, но как отец — ты полное дерьмо. — озвучил свой вердикт Дженсен.

После звучного конфликта, словно зарядившего воздух страстью и несогласием, наступила мрачная тишина. Гостиная стала местом противостояния двух характеров, двух взглядов на жизнь, которые не собирались сглаживаться или искать общий язык. Внутри комнаты витала атмосфера напряжения, словно в воздухе оставались заряженные слова и упреки, которые отражались в выражениях лиц обоих мужчин.

Старик смотрел на Дженсена с неким пренебрежением, словно он видел перед собой не своего сына, а некоего непрошеного гостя, который нарушил его покой. В его глазах можно было прочитать гордость и уверенность в себе, которые по-прежнему оставались его незыблемым щитом. На его лице морщины словно углубились, добавляя выразительности и скрытой злобы.

С другой стороны, Дженсен смотрел на своего отца с некоторой смешанной пачкой эмоций — от горя и разочарования до гнева и решимости. По его весьма грустному выражению лица можно было понять, что этот разговор — явно не то, на что он рассчитывал, приходя в этот дом.

— Что бы ты себе не надумывал, я никогда не буду с теплотой встречать преступника и террориста в одном лице. — нарушил тишину старик. — Я прекрасно знаю, что ты причастен к недавним событиям в городе.

— И откуда же взялась подобная информация? — поинтересовался бывший солдат.

— Мне доложили о том, что ты вернулся в город. Мне не составило труда сложить две части паззла. — нахмурился старик.

— Получается, ты знал, что все эти года меня держали в плену? — догадался младший Тодд.

— Я прекрасно знал об этом. — не стал скрывать старый.

— И даже не решился спасти меня?

— Зачем мне было тебя спасать? Чтобы ты убил ещё нескольких людей? Чтобы ты продолжил быть отбитым террористом, что мешает людям спокойно жить?

— Все эти пять лет на мне ставили такие эксперименты, какие тебе даже не снились. Каждый день я мечтал о том, чтобы кто-нибудь пришёл и спас меня. — начал говорить с обидой в голосе мужчина, но оказался перебит.

— И никто не пришёл. — быстро закончил историю старик. — И всё из-за того, что ты, парень — редкостный мудак, который никогда не ценил людей подле себя.

— Вот тут ты сильно ошибся. — помахал указательным пальцем в воздухе бывший солдат. — Я всегда ценил важных людей возле себя. И меня всё-таки спасли.

В этот момент бровь старого человека удивлённо изогнулась.

— Наверное, ты думал, что я сам выбрался из плена. — издал смешок Дженсен. — Но меня всё-таки спасли. Конечно, я никогда не думал, что подобному человеку понадобится спасать меня, но он действительно освободил меня, вернув долгожданную