Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

У войны нет слов. У войны есть только звуки. Будь то пулемётная очередь, одиночный огонь из автомата или свист жуткой секиры, сделанной из двух содранных лиц.

Лишь звуки рождают неистовый гнев, заставляющий поднимать в воздух наши руки и опускать оружие на своего врага. Каждый звон, каждый хруст и каждый хрип вызывают во мне волну праведного гнева, несущейся по моим костям и мышцам. Я крепко сжимаю древко копья и пронзаю костяным наконечником голову врага без сожаления. Без горечи на языке и страха в глазах. Каждый мой удар дарует мне шаг. Шаг вперёд, навстречу свободе. Навстречу жизни без боли.

Хотя, я уже совсем забыл про «жизнь». Сколько мы уже сражаемся в полях? Сколько дней мы освобождаем деревни, оставляя позади себя бесчисленные кучи пепла? День? Два? Быть может месяц?

Окидывая взглядом своё войско, я с трудом подмечаю потери. Да, в любом сражении имеются потери. По-другому быть не может. И каждая смерть эхом отзывается в моей груди. Оборванная жизнь моего воина пронзает моё сердце, подобно раскалённой игле, обжигая края раны и выделяя едкий дым. И каждый новый бой я стискиваю зубы и жду болезненного укола, напоминающего мне ради чего была рождена война в полях высокой травы. Они погибают за свои семьи, за их свободу и будущее. Они погибают с оружием в руках — а это наивысший дар порабощённому человеку. Их сердца утихали без тени страха на глазах, без тени ужаса, закравшейся под плотной маской.

И даже если сомнения заставляли сузить от гнева мои губы до тонкой полоски на лице, я обращал взор на людей Ансгара. Храбрые воины, вселяющие в моё сердце уверенность и непоколебимость в моём непростом выборе. Обычные люди в обычных кожаных доспехах врывались в плотные ряды кровокожих, упрятав страх так далеко, что даже пристально разглядывая их лица, я ничего не замечал. Людские губы подхватывали зарождающуюся молитву, нашёптывали её, передавая от одних к другим, превращая слова в звуки и, не смолкая ни на секунду, обрушивали своё оружие на врага.

Воины Ансгара хорошо знают, что такое жить в бесконечных войнах. Они знают, как бесконечные сражения утомляют, высасывают силы и лишают душу её самого сокровенного, того самого, за счёт чего её и считают душой — её духовности. Они знают, что такое сон без сна, когда за забором твоего дома беснуется твой ненавистный враг. Преданные люди Ансгару знают цену свободе, и они готовы её заплатить, ведь дальше жить прошлой жизнью они не собираются.

И даже если людей Ансгара можно принять за фанатичных безумцев, чья жизнь протекает ради сражений в бесконечной войне, то воины Зико совсем из другого теста. Их мечи, чьи остро заточенные края смазаны слюной голодной Бэтси, взмывают в воздух над головами врагов по идейным соображениям. Каждый бежал от ужасов жизни при кровокожих. На глазах каждого кровокожи лично убивали родню, щедро сея в их сердцах семена ненависти и мести.

Я узрел плоды.

Я увидел с какой болью прозревает семя. Когда цветок теряет свои листья, превращаясь в плод. В такой плод, что стальной меч с лёгкостью входит в кровавый доспех кровокожа, не хуже раскалённого ножа в масло. И я уверен, что не обладай воины Зико столь ценным даром в виде слюны Бэтси, позволяющей их стали с лёгкостью вонзаться в кровавые доспехи, они бы ни на секунду не прервали свои попытки одолеть кровокожих. Взращённый внутри их сердце гнев никогда бы не заставил упасть перед врагом на колено, сложить оружие и жить дальше под гнётом кровокожих. Слишком сильна боль от ужасных воспоминаний. Слишком сильна боль при виде человека, закованного в жуткие доспехи из запёкшейся крови. И даже я и мои друзья не стали для них исключением. Враг моего врага — мой друг. Как долго? Пока последний кровокож не обратится в прах на их земле.

В день нашей первой встречи я и подумать не мог, что стою с копьём в руке возле своего нового друга, глаза которого испепеляли меня, пытались прожечь насквозь. Ему нужна была всего одна секунда, всего один миг, один удар сердца, чтобы убить меня одни точным ударом, но его тело было в моей власти. Его мгновения, его время, его удары сердца были на моей ладони. Я мог сжать кулак — и сердце юноши замерло бы навсегда, но в тот день я даже не помышлял о столь радикальном поступке. В пылающих гневом глазах Зико я усмотрел праведную борьбу за справедливость. Битва в лесу с кровокожами не была бойней ради бойни. То сражение было борьбой за привычный образ жизни. За старый мир, где люди дышат свободой, думают о будущем и могут запланировать завтрашний день. Даже сейчас, с оружием в руках и тысячной армией за плечами я не могу спланировать свой день на пару часов вперёд.

В тот день Зико уже не мог спланировать наперёд и нескольких минут. Я спас его от неминуемой смерти, но он даже этого не осознал. Видя перед собой очередного кровокожа, его устройство мыслей было не способно вообразить благоприятный исход. Сама мысль о спасении давно потухла, оставив после себя лишь тень стремительно надвигающейся смерти.

Гнев в его глазах быстро сменился растерянностью, когда я первый начал диалог. Вместо клинка в грудь я дал ему слова, подействовавшие страшнее стали. В тот день я изменил его мир. Подарил надежду. Я смог подарить ему не только завтрашний день, но и возможность заглянуть в будущее.

Конечно, мы не стали закадычными друзьями, но и врагами нас явно назвать было нельзя. Порой, видя перед собой загорелое лицо Зико, чьи глаза постоянно глядят на меня с сомнением, я вспоминаю фразу: враг моего врага — мой друг. Мой друг… Возможно, когда-нибудь он взглянет на меня иначе, и я увижу на его лице искреннюю улыбку, а взгляд блеснёт искренним уважением и непоколебимой дружбой. Именно этот блеск я подмечаю во взгляде моих друзей, согласившихся идти со мной до конца.

Но одной пары глаз я так и не досчитался. Зико. Мы уже минули сотни километров лесов, прошли дюжину деревень и обратили в прах не одну сотню кровокожих, но Зико так и не вышел из леса к нам на встречу.

Мне было чуждо это чувство, но она болезненно протекало