Битва драконов. Том 1 - Валерий Гуминский

— Все правильно, — кивнул Никита. — Михаил Федорович Анциферов — мой биологический отец. У него возник роман с моей матерью, которому всячески противился прадед-Патриарх. Он не дал благословения по какой-то важной причине, и тогда мама, беременная мною, пошла в храм Перуна, чтобы найти поддержку там. Не знаю, почему родители разбежались, и куда исчез Анциферов. Говорят, сгинул где-то на Кавказе или даже в Аравии. Впрочем, мне это неинтересно. Верно?

— Да, уел ты меня, Никита Анатольевич, — Балахнин кисло улыбнулся. — Откуда такие сведения? Только не говори, что тебе удалось достать доклад Евгенической Комиссии о твоей родословной.

— Мой прадед никогда не говорил об отце, — ответил Никита. — Даже в моменты откровений, которых у нас хватало — ни разу. Понимаете, Алексей Изотович? Это был выбор Патриарха. Тема раз и навсегда оказалась под запретом, даже если он и знал отца. Тем не менее, его имя мне подсказали такие источники, которые ни за что не будут раскрыты.

Мог ли знать Балахнин о путешествии Никиты в параллельную Явь? Если Меньшиковы не допустили утечку информации, то светлейший до сих пор в неведении, где пропадал молодой волхв. И это хорошо. В противном случае давление на Назаровых только увеличится, и под ударом окажутся не только Никита с женами, но и дети.

— Признайтесь, Алексей Изотович, — дружелюбно улыбнулся Никита задумчивому Балахнину, — вы же хотели подцепить меня на свой крючок такой важной информацией? До сих пор не оставляете надежду перетянуть Назарова на свою сторону? Доверительно сообщили о «Лотосе», потом подкинули еще одну конфиденциальную новость, вроде услуги за услугу.

— С тобой тяжело тягаться в плане сбора информации, — князь пришел в себя и лихорадочно искал выход из патовой ситуации. — Будем считать, что никто никому ничего не должен. Так будет правильней.

— Согласен, поддерживаю, — откликнулся волхв. — Я действительно благодарен вам за предупреждение, и ваш приезд как нельзя лучше показывает ваше ко мне отношение, светлейший.

— Никита, ты для меня как сын, — признался Балахнин. — Мне бы одного такого вместо парочки своих. Почему-то захотелось принять участие в твоей судьбе, когда впервые тебя увидел. Бывает со стариками подобное, уж извини за навязчивость. Годы делают нас сентиментальными. Еще немного, и я начну плакать над романтическими фильмами. Но Кормчим я тебя все равно проведу! В следующем году попробую еще раз надавить на членов клуба.

— А как же Шереметев? Бельский?

— А что с ним не так? — как-то неискренне удивился князь. — И причем здесь Олег Павлович?

— Они на меня зуб точат, верно?

— А-аа! Ты о небольшом семейном скандале, в котором всплыло твое имя? — Балахнин рассмеялся. То, как мгновенно он понял, о чем идет речь, подсказало Никите: светлейший очень даже в курсе происходящего. Вот только почему князь не выложил последний козырь в разговоре? Решил приберечь его до нужного момента? — Кстати, ты не мог раскрыть тайну маячка? Как он оказался в ауре Юлечки Васильевой?

— Да все просто, — развел руками Никита. — Совершенно случайно прогуливался по Вологде, зашел в кафе и все — влюбился. Решил познакомиться, ну и как подобает пылкому влюбленному, подсадил в ауру красивой девушки путеводную ниточку. Кто же знал, что боярышня Васильева — невеста Велимира Шереметева.

— Нужно быть очень внимательным к подобным мелочам, даже если они не разглашаются официально до поры до времени, — уколол Балахнин. — Девушке пришлось оправдываться и вспоминать моменты, где она могла подцепить подобный «вирус». Так и всплыла история в Вологде. Клановые аналитики мгновенно пришли к выводу, что только господин Назаров мог поставить следящий маячок.

— Почему это? — удивился Никита. — Маячки не персонифицируются. На них цепляют особые метки, никак не связанные с магом, который их запустил в ауру.

— Возможно, — князь зачем-то переложил столовые приборы с одной стороны тарелки на другую. Вероятно, чувствовал себя неуютно, но хорошо скрывал чувства, — я никогда не вдавался в специфику аналитических служб. По каким алгоритмам они вычисляют те или иные возможности, как приходят к правильному выводу. Василий Юрьевич держит великолепных специалистов, и они надежно отрабатывают свой хлеб. Городецких после некоторых колебаний отбросили, а из сильных волхвов в Вологде оставался только ты. Остальные так, мелочь.

— И что было потом? — осторожно поинтересовался Никита. — Князь Шереметев жутко ругался?

— Скажу так: расстроился. Он не понимал твоего мотива. Ищешь третью жену?

— Я же объяснил вам, Алексей Изотович, — волхв нахмурился. — Мне понравилась девушка. В тот момент я не мог знать, что ее родители в вассальной зависимости от Бельских, и что Юлия — невеста Велимира. Я сожалею, что подвел молодых людей. В моих действиях не было никаких намерений. Не забывайте, сколько времени меня не было дома!

Балахнин, слушая Никиту, кивал в такт его словам.

— Так я и объяснил Василию Юрьевичу, — сказал он, когда волхв замолчал. — Убеждал его не принимать скоропалительных решений.

«Интересно вы, князь, трактуете каждую ситуацию, — размышлял Никита, разглядывая перстень с родовым на руке Балахнина. — Создается впечатление о навязчивой опеке. Хочет привязать к себе? Сделать послушной игрушкой в своих руках или выставить буфером между собой и Меньшиковыми? Но он же знает, что я не пойду на его условия. Попытка не засчитана, Алексей Изотович».

— И все-таки история нехорошая, — вздохнул Балахнин. — Можно было принять доводы молодой барышни и замять неприятность, однако свадьба расстроена окончательно. Пришло высшее повеление императора о недопустимости подобного союза. Шереметевы и Бельские разочарованы подобным ходом. Создалось впечатление, что Юлию Николаевну прочат в жены к Назарову.

— Опять аналитики? — язвительно спросил Никита. — Почему же я об этом не знаю?

— Я надеялся, что ты прояснишь ситуацию, — с непонятной интонацией в голосе ответил Балахнин.

— Алексей Изотович, со всей к вам симпатией отношусь, но сейчас вы переходите некую черту, — предупредил Никита. — У вас жизненного опыта в десятки раз больше, чем моего. Подумайте, чем руководствовалась Евгеническая Комиссия и наш император. Такие решения не принимаются спонтанно. Значит, была причина.

— Причина, — потер подбородок князь. — На ум ничего не приходит. На моем веку был прецедент. Отменили свадьбу княжича Юрия Салтыкова с Марьяной Головкиной. И да, вмешались евгеники. Что-то они проглядели, неверно просчитали возможности молодых людей. Ходили слухи о родовой немощи девушки, что, конечно же, чушь несусветная. Скорее всего, в дела семейные вмешалась политика.

— А на что могла повлиять свадьба Шереметева со скромной девушкой из обычного дворянского рода? — пожал плечами Никита. — Вы живете в столице, в самой гуще событий. Не поверю, что не можете докопаться до истины.

— Никита, Никита, — печально улыбнулся Балахнин. — Я ведь тоже не всемогущий. Даже для меня существуют границы дозволенного. Что ж, пора возвращаться домой. Хочу сразу предупредить, что буду иметь беседу с Василием Юрьевичем и Олегом Павловичем. Постараюсь донести до них твою личную позицию. Буду признателен, если ты дашь слово дворянина…