Дело о золотом Купидоне - Лариса Куницына

должен был подделать письмо и заманить его к Анжелике в комнату. Она сказала, что если де Лапорт будет пьян, то полезет к Анжелике целоваться и перемажет её краской. Та, конечно, поднимет шум, на ней останутся золотые пятна, от которых будет не так просто избавиться. Де Байе потребует у короля наказать де Лапорта, тот впадёт в немилость и, возможно, его даже прогонят. А Анжелика… всё равно все будут подозревать, что посторонний мужчина не так просто оказался ночью в её комнате. Особенно если всплывёт это письмо. Даже если ей удастся оправдаться, подозрения останутся, слухи уже расползутся по дворцу. А учитывая, что невеста короля должна обладать незапятнанной репутацией, её шансы добиться благосклонности Жоана резко упадут. Именно этого я и хотел! Конечно, Анжелика ни в чём не виновата перед моей сестрой, но ведь это её мать заплатила де Лапорту за ту гнусную клевету! Короче, я подумал и согласился. Но клянусь, я не собирался убивать Оноре и знать не знал, что эта краска ядовита! Аптекарь может подтвердить, что я расспрашивал его об этом и он заверил меня, что она безвредна. Она может в худшем случае вызвать лишь покраснение на коже, которое быстро проходит без следа. И это всё!

Де Ривер замолчал, опустив голову и сжав руки так, что побелели пальцы. Он был напуган, и до сих пор не мог поверить, что попал в такую скверную историю. Марк задумчиво смотрел на него, а сбоку слышался деловитый скрип пера. Клерк продолжал записывать признание молодого рыцаря.

— Значит, это всё было задумано графиней де Сюржер, — кивнул Марк. — Вы сможете это доказать?

— Доказать? — молодой человек задумался, а потом покачал головой. — Это был лишь разговор с глазу на глаз. Ах, да! Она ещё написала черновик письма, которое я должен был подбросить де Лапорту. Она велела мне найти девицу с красивым почерком, чтоб та его переписала и запечатала, а потом сжечь черновик.

— Вас это не смутило?

— Нет. Я просто подумал, что она дала мне совет и оказала помощь в осуществлении плана, но не хочет быть вовлечена во всё это. В конце концов, это ведь был мой план мести.

— А она не сказала вам, откуда знает о том, где расположена комната Анжелики?

— Нет, не сказала, а я не спрашивал. Это меня вообще не интересовало.

— Она что-то говорила вам о лавандовом вине или мускусе белого бобра?

— Нет, я бы запомнил.

— А вы сами раньше бывали в доме де Байе?

— Никогда. И если вы меня спросите, знаю ли я, где расположена спальня Анжелики, то я скажу вам, что на втором этаже, дверь напротив гобелена с дамой и розами, — так было написано в том черновике. Но если честно, я даже не представляю, где это.

— Вам понравилось знаменитое лавандовое вино де Байе?

— Нет, это вино показалось мне странным, — де Ривер невольно поморщился. — Виконт говорил, что оно изготовлено по их семейному рецепту, но мне показалось, что оно слишком… у него был такой пряный и сложный вкус. Я попросил принести мне обычное вино.

— А де Лапорт пил его?

— Его пили все, ему тоже подали кубок. Он выпил и попросил ещё. Сказал, что это очень необычно и изысканно. Я думаю, он просто хотел казаться оригинальным. И ещё пил для храбрости перед тем, как отправиться на свидание. Анжелика ему нравилась. У меня даже теплилась надежда, что они поладят, и он оставит мою сестру в покое!

— Значит, он был влюблён в барышню де Байе? — уточнил Марк.

— Я вообще сомневаюсь, что он был способен в кого-то влюбиться, — грустно усмехнулся де Ривер. — Но к ней его влекло. Он говорил, что её аромат кружит ему голову.

— А вам нравился аромат её духов?

— Духи как духи, — устало пожал плечами де Ривер. — Ничего особенного.

Задав ему ещё несколько вопросов, Марк велел тюремщикам отвести его обратно в темницу, а сам поднялся в свой кабинет. Он остановился у окна, глядя, как в небе над черепичными крышами играют ласточки.

Его недавние подозрения о том, что за этой смертельной интригой стоит графиня де Сюржер, неожиданно подтвердились. Похоже, она попыталась повторить давнее убийство Кальдерона, надеясь, что с Анжеликой случиться то же, что и с ней тогда, и даже без обвинения в убийстве де Лапорта её репутация будет уничтожена. Что ж, в этом она преуспела, да к тому же всё сделала руками глупого мальчишки, который был так озабочен местью своему беспринципному приятелю, что с радостью принял её план, считая его своим. Теперь всё указывало на де Ривера, а то, что он понятия не имел о «Штандарте Кальдерона» и его компонентах, никого не убедит в его невиновности. Против графини де Сюржер нет ничего, кроме его слов. Даже черновик записки он сжёг по её просьбе, обернув собственное благородство против себя самого.

Марк нахмурился. Чего-то ещё не хватало в этой сложившейся, как мозаика, картине. Как графиня де Сюржер узнала о том, что в лавандовом вине, которое подают в доме де Байе, есть красный тмин? Откуда ей было известно о тайном ингредиенте духов Анжелики? И каким образом она выяснила, где расположены покои дочери королевского парфюмера и о том гобелене с юной девой, держащей гирлянду роз?

Ответы на эти вопросы мог дать виконт де Байе. Однако было уже довольно поздно, чтоб наносить визит королевскому парфюмеру, и Марк решил отложить это на следующий день.

Последние подсказки

Рано утром, едва выйдя из своего дома, он сразу же направился в сторону Королевской улицы. Его путь снова лежал на Дорогу роз.

Королевский парфюмер был уже на ногах. Более того, слуга, принимавший в нижнем зале плащ гостя, сообщил, что его хозяин в своей лаборатории, однако, заверил, что немедленно сообщит ему о том, что к нему явился граф де Лорм. Пока он ходил в лабораторию с докладом, другой лакей проводил Марка в уютную гостиную на втором этаже, где на столике возле камина стоял хрустальный кувшин, наполненный вином красивого лилового оттенка. Рядом стояли два кубка, и лакей предложил ему присесть и выпить вина. Марк отказался и подошёл к окну, чтоб осмотреть сад, расположенный в узком дворике за домом. Впрочем, это был скорее огородик, где яркие цветы и пышно зеленеющие травы были высажены на небольших ухоженных грядках. Наверно там де Байе выращивал растения, из которых делал свои знаменитые духи.

Вскоре позади раздались шаги, и Марк обернулся. Де Байе на ходу