Я пас в СССР! - Alchy

— Ничего не знаю, иди давай! Вот отрежут руку, будешь потом локти кусать!

— Как же я их кусать буду, если отрежут? — Логично возражаю я.

— Не умничай, положено каждый день перевязки делать, соизволь соблюдать предписание врача!

Мелкая заканючила, просилась со мной. Я то не против, но мама, что-то для себя взвесив — решила по другому:

— Нечего по больницам шастать, ещё заразу подхватишь! Иди во дворе поиграй, на детской площадке, только песком ни в кого не кидайся и совочком не дерись, как в прошлый раз!

Нашим легче, как говорится, быстрей схожу. Мне ещё сегодня надо в свет выходить, визит в церковь с моей ненаглядной. И не в пять вечера, когда дети ходят в основном, а в семь, для публики постарше. Есть ещё последний киносеанс, в девять вечера, но школьникам на него попасть нереально. Мероприятие ответственное, если мне по большому счету наплевать на свой внешний вид и прикид (лишь бы стиранное и заштопанное было), то общественность пристально следит, кто во что одет. За шмот ещё не спрашивают, но по одёжке уже встречают. Ничего, есть у меня задумки и на этот счет, а пока не особо беспокоюсь, хоть фирмы и джинсов в гардеробе нет, зато благодаря маме — одет лучше многих, не масспошив ношу.

В нашей сельской больнице царило нездоровое оживление, словно улей разворошили. Несмотря на выходные — народа хватало, тут и больные стационарные, и персонал немногочисленный, кому выпало дежурить. Медсестра, делавшая перевязку — ворчала на манер мамы, пройдясь по всем мужикам скопом, у которых как только от жопы отлегло — тут же про всё забывают. И про перевязки, и про рекомендации врачей, только про больничный помнят, да и то не всегда.

— Лишь бы горло залить, а там трава не расти! — Заключила она напоследок, отстригая ножницами концы бинта на завязках. Затем посмотрела на меня, смутилась и совсем уже другим тоном заявила. — Ну у тебя то всё впереди, маленький ещё! Заживает хорошо, врач посмотрит, может через неделю и повязку снимем, иди, Жуков!

В коридоре санитарка вещала округлившим глаза бабкам:

— Всех убили, а дом подожгли, чудом вся станция не сгорела!

На меня, остановившегося послушать, что случилось — так покосились с подозрением, словно это я там кого-то убил и затем всё сжег. Конспирологи, мля, словно не они через несколько минут, обсосав новости — побегут их разносить по деревне. Конкурента во мне увидели, не иначе, не хотят делиться ценными сведениями. Руку даю на отсечение, что уже к вечеру всё узнаю, правда — с лишними подробностями, неизбежными при передаче информации вот таким способом — из уст в уста…

Насчет вечера я погорячился, далеко ходить не пришлось — у крыльца курили мужики, греясь на весеннем солнышке. Мужчины сплетни не разносят — сразу поделились новостями:

— В Байкаше Панкратиху убили и ограбили, она всю жизнь директором торговой базы там подвизается, товароведом начинала. Было что брать, ещё торговцы черножопые с базара попали под горячую руку, в гостях у неё были. Всех прирезали, никого не пожалели, это уголовники, их работа!

— Вор у вора дубинку украл, — прокомментировал другой курильщик и в его словах я особого сочувствия к убиенным не заметил. — сколько не тащи, а на тот свет с собой не заберёшь…

Ну вот, что я говорил, девяностые не сразу и разом грянули, предпосылки и противоречия долго копились. Хотя масштаб случившегося впечатлял — Байкаш узловая железнодорожная станция и поселок одноименный, достаточно большой, не чета нашему селу. Если в Энск ехать — как раз посередине между нашей Петропавловкой и городом расположен. А если эта Панкратиха действительно всю жизнь там заведует торговой базой — прилипнуть к рукам должно не мало. Лихо отработали и жестоко, возможно что и не совсем залетные, убранные без жалости свидетели как бы намекают и на такой вариант…

Спустился с горы, мелькнула мысль, что хотел в магазин зайти, но лень. У нас зайду, в Каменке — такой же райповский лабаз, только что неказистом помещении, в отличие от стекляшки центровской. А ассортимент точь в точь такой же, нет ещё конкуренции и частные лица до торговли не допускаются. Мама сегодня пятерку выделила, на карманные расходы, узнав про предстоящий поход в кино с дамой сердца. Неудобно, конечно, было брать, но ничего — скоро верну, как пасти начну. И ещё в карманах мелочь осталась, не смог проесть трешку дядькину за неделю.

У церкви изучил афишную тумбу — всё верно, три сеанса сегодня, на большом листе ватмана гуашью: «Русь изначальная», художественный фильм, 2 серии. Не отменили, пойдем. Через дорогу — домище прадеда и там собрание какое-то, так и так зайти хотел по пути. Подхожу, здороваясь, тут и дед, и дядя Паша, молодежь ремонтирует ограду дедова огорода.

— Опять вчера что-то не поделили на танцах, — посмеивается дядька, объясняя мне происходящее. — разобрали забор и давай друг за другом бегать, охаживать штакетником. Чуть ли не каждую субботу такое, девок делят и меж собой выясняют, у кого хребет крепче!

Дело житейское, а вот сознательность сельских бузотеров удивила — вчера куролесили, а сегодня уже исправляют содеянное. Всё таки в СССР люди были более отзывчивыми, меня в их возрасте на подобное сподвигла бы только угроза быть нещадно отмудоханным тем же штакетником. А тут смотри — уже заканчивают, забор как новенький. Поделился с дядькой, тот по новой закатился:

— Ещё бы не добровольно! Дед в том году из себя вышел, завел трактор, подпер дверь входную и до утра спать ушел. Впрок пошло, с тех пор так повелось, если подерутся, на следующий день забор чинят…

— Вот видишь, Ванька, — добавил прадед. — никак мне без нормального забора, только железные столбы бетоном заливать и сетку-рабицу поверху пустить. Хотя эти, ошалев от плясок, и железо могут выворотить…

Рассказал новости, услышанные в больнице, ничего не добавляя от себя, я же не деревенская сплетница. Удивились, но не сильно, дед сплюнул:

— Им там делать неча, в больнице, и не такое расскажут! И всё переврут, хорошо ещё почта седня не работает, тоже рассадник слухов. Понаставили