Мечников. Том 4. Открытие века - Игорь Алмазов

— Ты опять возился с лакмусом, да? И не закрыл азотную кислоту? — спросил я.

— Прости, кажется, это действительно так, — спрятав взгляд, ответил он. — Помню, что ты объяснял, как правильно управляться с химикатами. Но я что-то так увлёкся, что…

— Не оправдывайся, — помотал головой я. — Просто скажи — азотную кислоту открытой оставил ты или это сделал кто-то другой?

— Я, — с трудом признался Ярослав.

Значит, это действительно несчастный случай. Никто не пытался навредить моему делу специально. Хотя, Ярослав, хоть и принёс мне много пользы, всё равно умудряется постоянно совершать массу ошибок. Он крайне неаккуратен, рассеян. На мой взгляд, допускать его к производству нельзя. Этот человек должен заниматься теорией, сидеть перед бумагами — там его место. Там он действительно может принести пользу.

Когда мы с Ярославом закончили приводить дом в порядок, я произнёс:

— Думаю, тебе стоит поскорее уезжать, Ярослав. Пойми меня правильно, после того, что случилось, я тебя к химикатам больше подпустить не могу. Повезло, что я был дома в этот момент. Мог загореться дом. Да чего уж мелочиться! Домовой с моим домашним мана-клещом чуть не погибли. А если бы тут был дядя с семьёй… Страшно даже представить. Поэтому выводы из произошедшего я уже сделал. Всю лабораторию я перенесу на завод. И больше никого к ней не подпущу.

— Ты всё правильно говоришь, — кивнул Ярослав. — Я забывчивый, неусидчивый. У меня из головы мигом вылетает информация, которая мне не интересна.

— Запомни хотя бы это, — посоветовал я. — Не занимайся той работой, где требуется риск. Занимайся теорией. Она у тебя выходит очень даже неплохо.

Ярослав ещё раз поблагодарил меня за то, что я позволил ему поработать в моём особняке и ушёл собирать вещи. Уже через несколько часов мой брат отправился на вокзал, чтобы сесть на поезд «Астрахань — Санкт-Петербург».

Когда я проводил Ярослава и вернулся к дому, моё периферическое зрение заметило торчащую над забором голову Ивана Сеченова.

— Иван Михайлович, вас не смущает, что это — частная собственность? — не оборачиваясь, бросил ему я. — Как не выйду во двор, всё время вижу ваше лицо.

— Мне стало любопытно, откуда пошёл такой запах… — произнёс он. — У вас что-то горело?

Чёрт…

— Запах чем-то напоминает оксид азота, — заявил он.

Он догадался, что находится у меня в подвале. Но вряд ли это позволит ему с ходу понять, зачем мне понадобилась азотная кислота. Если у него точно такой же учебник Парацельса, то там информации о производстве антибиотиков очень мало. Только о пенициллинах. Про сульфаниламид там нет ни слова. А ведь именно для него азотная кислота и нужна. Вряд ли он догадается. Если только его бог не даст ему подсказку.

А такой вариант тоже нельзя исключать. Но даже в таком случае у Сеченова, насколько мне известно, пока нет своего завода. Лишь домашняя лаборатория. И вряд ли он уже догадался о «пэ аш» — то есть, об измерении кислотности.

— Иван Михайлович, при всём уважении, — произнёс я, — глядя на мой дом, рекомендую думать только о том, как мы запатентуем наш общий препарат.

— Да уж сказали бы проще: «Не лезьте в мои дела», — усмехнулся Сеченов.

— Вы и так меня прекрасно поняли, — сказал напоследок я и вернулся домой.

Из гостиной послышался стон Доброхота:

— Башка раскалывается… Сколько ж можно, Алексей? С тех пор, как ты открыл здесь свою пивоварню, у меня всё время болит голова!

— Не пивоварню, а лабораторию, — поправил его я. — И в ближайшие дни я всё оборудование отсюда перевезу. Так что не беспокойся, скоро тебе станет гораздо лучше.

— Ж-ж-у-у-у… — промычал Токс, положив лапку на свою голову.

— Всё, братья мои меньшие, — усмехнулся я. — Ярослав уехал, больше никто не будет допускать таких ошибок. Как только дом проветрится, а лаборатория переедет, сюда вернётся Олег со своей семьёй. И вам станет жить гораздо веселее.

— Ты на грибы внимание обрати, — бросил мне вслед Доброхот. — Похоже, им тоже не понравился этот дым.

Грибы? Проклятье! Уни-грибы, которые я закупил у Ксанфия! Они ведь росли в соседней комнате, рядом с азотной кислотой.

Если газы оксидов азота их убили, значит, я потратил сотни рублей впустую. Эти споры мне очень дорого обошлись, а я ведь ещё даже не успел проверить, какие вещества будут выделять зрелые формы.

Однако, спустившись в подвал, я был шокирован. Но шок этот был приятным. Ведь грибы действительно резко отреагировали на оксиды азота. Вот только они не умерли, а как раз наоборот!

Шляпки налились влагой, поднялись над почвой, которую я подготовил специально для мицелия, и принялись сочиться веществами, которые мне только предстояло изучить. Я тут же рванул за стерильными колбами и расставил их под грибами, чтобы те собирали в себя будущие лекарственные препараты.

Или яды. Кто знает, что выдадут эти магические организмы?

Жидкость капала медленно. Я мысленно прикинул, что до заполнения сосудов пройдёт более двадцати часов. А это значит, что можно со спокойной совестью начать подготовку к завтрашнему рабочему дню.

На следующее утро я вышел из дома, предварительно попросив Доброхота проследить, чтобы жидкость из мякоти грибов не перелилась через края колб.

И в очередной раз столкнулся у калитки особняка с Иваном Сеченовым.

— Доброе утро, Алексей Александрович, — улыбнулся он. — А я вот как раз вас жду. Вы ведь помните, какой сегодня день?

— Понедельник, если мне не изменяет память, — ответил я, запирая калитку.

— А разве главный лекарь не предупредил вас, что сегодня половину терапевтов оставят в амбулатории, а всех остальных отправят принимать людей на дому? — спросил он, когда мы вышли с Полевой улицы на центральную — Московскую.

— Иван Сергеевич ничего об этом не говорил, — помотал головой я. — По крайней мере, мне он не сказал ни слова.

— Должно быть, это моя вина… — вздохнул Сеченов. — Помните, вы как-то отправили прошение в орден, чтобы Саратов разрешил нам официально принимать пациентов на дому?

А он уже и об этом прознал! Вот ведь хитрец!

— Было такое, разрешение на домашние вызовы подписал господин Ловицкий, — сказал я. — Но к чему вы об этом вспомнили?

— Дело в том, что я