Открой чакры, или умри! - Константин Владимирович Денисов

ли выходят далеко за пределы района, а мы уберёмся отсюда и больше никогда и никого из них не встретим. А если и встретим, то пусть только попробуют что-то сказать! Тритона завалили, шавок его не завалим? — сказала Алиса.

— Так-то оно так, но я бы всё равно советовал тебе при случае найти что-нибудь другое.

— Может быть, когда-нибудь, — неопределённо ответила Алиса.

Парень завозился, приходя в сознание.

— Ты кто? — спросил я, как только он сумел открыть глаза.

Он вытаращился на меня, часто заморгал, но ничего не сказал.

— Ты нас понимаешь? — спросила Алиса, — должен, ведь вы же кричали, что нас надо убивать, значит, человеческой речью владеете!

Когда заговорила Алиса, он перевёл взгляд на неё, но тоже просто тупо смотрел и ничего не отвечал. Даже в том, что он нас слышит, были некоторые сомнения. Возможно, просто реагирует на шевеление губ.

— Контузия! — поставил я диагноз.

— Если ты не будешь говорить, то мы тебя убьём! — почти ласково сказала ему Алиса, но опять никакой реакции не последовало. Единственное, что он делал, так это перемещал взгляд на говорящего.

— Да, похоже, что бесполезно! — вздохнул я, — ладно, пойдём, он нам всё равно ничего полезного не сможет рассказать. Мы уже и так почти всё узнали, что нам нужно.

— Ладно! — сказала Алиса, и, наклонившись к парню, расстегнула ремень у него на поясе, дёрнула за пряжку, со свистом вытащив его из штанов, и ногой перевернув парня на живот, стала вязать ему руки за спиной.

— Не хочется его убить? — удивился я.

— Почему-то нет, — сказала Алиса, — он такой аморфный, что лишать его жизни, себя не уважать. По уму надо было бы, чтобы не оставлять хвостов. Но вот совсем не хочется, — она задумалась, — мдааааа… что-то я размякла с вами совсем!

— Немного мягкости никому не повредит, — сказал я и пошёл осматривать БТР. Нестерпимо захотелось на свежий воздух.

Люк БТРа был хорошо смазан и открылся очень легко. Внутри машины было пусто, всё оборудование и все части, которые можно было отвинтить, отодрать или отломать, были отсюда удалены, и это был, по сути, просто железный ящик, необычной формы. От небольшого люка, через который мы проникли внутрь, шла «красная дорожка» к большим задним створкам, которые служили основным входом.

Роль красной дорожки выполнял кусок старого, вытертого красного ковра, уложенный на пол. Мы с Алисой подобрались к выходу, и, повернув рукоятку, осторожно выглянули наружу.

Нас как будто ударило мешком! Голова сразу закружилась от опьяняюще свежего воздуха. На улице была ночь, лёгкий ветерок и шелест листвы, окружающей место выхода.

Зад БТРа торчал из горы обломков здания практически одним только люком. Это место находилось на возвышенности, и очень сильно заросло вокруг деревьями и кустарником. Сам люк был снаружи завален старыми ветками, скорее всего, для маскировки.

Возвышенность была руинами какого-то здания, в этой части разрушенного полностью, но вот за нашей спиной ещё какие-то куски стен и части комнат сохранились.

Немного оглядевшись, я сказал:

— Надо Марту позвать и Нину принести, пусть тоже подышат. А то после блужданий по этим подземельям, я свежий воздух готов просто пить как воду! Не могу надышаться!

— Не буду спорить, это просто кайф! — сказала Алиса и улеглась на травку под кустом.

Я принёс Нину и уложил её на ровное место, снова подложив под голову куртку. Марта уселась рядом.

— Ну что, будем здесь сидеть, или сразу пойдём куда-нибудь? — спросила Марта.

— Ждё-о-о-о-ом, — неожиданно выдохнула Нина.

— Что там, твоя спящая красавица опять интуичит? — усмехнулась Алиса, которая тоже это услышала.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! — приложив палец к губам, зашипел я.

— Что… — начала было Алиса, но я её снова перебил своим шипением.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш! — повторил я и поднял указательный палец вверх.

И в этот момент все услышали приближающиеся голоса.

17. Беспокойная ночь

Мы затаились. Голоса приближались, и если говорило всего два человека, по остальным шумам было понятно, что идёт достаточно большая группа. Не стоило привлекать их внимание, и оставалось надеяться, что они не по нашу душу, а просто топают мимо.

Двигались они в полной темноте, не используя ни обычные источники света, ни магические. Ночь была тёмная, и раз они не боялись переломать себе ноги и передвигались так уверенно, то, скорее всего, местность им была достаточно хорошо знакома.

Идущие о чём-то спорили. Когда они подошли ближе, стало возможно услышать, о чём именно.

— Ты главное запомни, я бы сам никогда на такое не подписался. Это Бугор приказал по твоей наводке отработать, а его ослушаться, сам знаешь, себе дороже. Но дело это тухлое. Надеюсь, что всё пройдёт нормально, потому что, если нет, ты за всё ответишь! — говорил один голос, который, судя по всему, был в компании за главного.

— Да не ссы ты! — отвечал ему второй, — это верняк! Я их месяц пас, всё продумал, сработаем как часы!

— Трогать убежище, это табу, сам знаешь, чем такие истории обычно заканчиваются! — сказал первый, — сердцем чую, нарвёмся на геморрой!

— Сотый раз тебе повторяю, убежище тут ни при чём! Мы обуем поставщика. Это просто доставка товаров! Сам поставщик не из убежища, работать будем не на территории убежища, какие проблемы-то? — горячился второй, — будем в шоколаде все!

— Все? Это ты перед Бугром выслуживаешься, тебе нужна успешная наводка, чтобы свою бригаду доверили. А нам что с этого? Обычное дело, только стрёмное! Мы от работы не бегаем, но только вот говно твоя наводка, и ничего ты мне не докажешь! — говорил первый.

— Когда всё закончится, я не забуду и за тебя словечко Бугру замолвить, — сказал второй, — отмечу вклад!

— Не надо за меня ничего говорить! — резко сказал первый, — я сам за себя всегда говорю и не балаболю, а делом доказываю, чего моё слово стоит.

— Ну как скажешь! — сказал второй, — но если что, ты обращайся!

— Не дели шкуру неубитого медведя! Слышал такое выражение? Мы ещё ничего не сделали, а ты уже плюшки делишь! И вообще, хватит орать на всю округу! Ничего нового ты не скажешь, дальше идём тихо! — сказал первый, и его послушались. Дальше банда шла в тишине.

По приблизительным прикидкам их было чуть больше десяти. Может, двенадцать или тринадцать человек. Они что-то с собой тащили, но что — непонятно. В темноте мы видели только их смутные силуэты.

Когда они ушли на безопасное расстояние, мы ещё некоторое время посидели молча для верности, а потом Марта спросила:

— Что будем делать?

— Ничего! — ответил я, слегка удивившись её вопросу, — а ты вообще о чём?

— Они же планируют нападение,