Князь незваный - Владимир Анатольевич Васильев

Девица сделала драматическую паузу и продолжила:

— Соседние страны не остались в стороне от назревающей смуты. Итак, в том порядке, в каком я перечислила князей, их поддерживают Англия, Австрия, Венгрия и Швеция. И все эти государства готовы предоставить серьёзную поддержку как дипломатией, так и магами, а в крайнем случае и войсками. И просят они за свою поддержку территориальные уступки. Значительные уступки. Кроме Англии. Те хотят только парочку островов в Балтийском море и парочку островов на Дальнем Востоке. Но очень серьёзные торговые преференции.

— Но это же измена! — присвистнул я.

— Конечно! Но кого это когда останавливало, когда на кону сверкает царская корона. Нет, Земский собор отнесётся к такому очень плохо, но… Если наши полки схватятся друг с другом, то… Сами понимаете, многие благородные могут пойти на уступки. Свои шкуры дороже.

— Изменой считается только неудавшийся переворот с иностранной поддержкой… — раздражённо проворчал я. — А победителей не судят…

— Самые большие претензии у Швеции, которая поддерживает князя Карабьева.

— Кемская волость? — усмехнулся я, вспомнив классику моего мира.

— Волость? Всю Карельскую губернию не хочешь? — подпрыгнула Настя, но тут же опомнилась. Излишняя фамильярность даже ей самой резанула слух. — Ой, простите, я хотела сказать «не хотите».

— Ничего страшного, — проворчал я, размыкая последний замок. — Что-то в списке государств нет Польши… Постоянного участника всех смут.

— Вот именно! И никто из информированных не понимает почему. И угадайте, кому припишут договор с поляками? Кто приехал в Москву, не имея никакой поддержки ни владетельных родов, ни армейских полков? А ведь Польша совсем под боком, и облизывается на добрую полудюжину западных губерний.

— Если ты намекаешь на меня, — вздохнул я, — то нет. Я сам готов свернуть шеи всем, кто хочет расплатиться землями за поддержку «добрых» соседей. И любыми преференциями тоже.

— Я-то тебе верю, — хихикнула девчонка. — Но поверят ли князья?

Я только рукой махнул. Хотелось материться. И уехать из Москвы не вариант. Про врагов княжеского рода Снегоступовых-Званых забывать не надо. А вне столице те не постесняются развернуть целую воинскую операцию в охоте за моей головой. Тем более сейчас, когда все ждут очередной смуты.

Вдобавок есть и ещё причина сидеть в Москве. Я уже присмотрел себе несколько преподавателей, которые смогут вложит мне в голову различные заклинания. Вернуться в свой мир я очень хочу.

Но… Чёрт! Мне и людей этого мира жалко. Смута — это минимум десятки, а то и сотни тысяч жертв, которых алчные князья легко спишут на оправданные потери в борьбе за царскую корону. И чем они лучше бандитов, борьбе с которыми я посвятил изрядный кусок своей жизни?

Мои размышления прервала девчонка, которая кажется совсем освоилась в моей квартире. В глазах появилось что-то такое… наглое. Она так и лежала на моей кровати, пока я освобождал её от оков, а теперь закинула руки за голову, потянулась и спросила:

— Ну что? Оставишь меня себе. Я тебе рассказала всё, что знаю про твой род, но я же и про другие знаю немало.

— Про другие мне не особо интересно, — проворчал я. — Нафиг мне сдалось грязное бельё владетелей?

— Ты какой-то странный, — удивлённо приподняла бровь Настя. — Любой князь или княжич за такие жареные факты на руках бы меня носил.

Я аж головой покачал. Эта пигалица слишком много о себе думает, и это не смотря на паршивую внешность. И если обращение на ты меня не задевало, то желание этой дуры нырнуть ко мне в кровать уже начало раздражать. Я показал пальцем на дверь и проворчал:

— Быстро встала и…

— Куда мне?

— В чулан. Посидишь пока там, в понедельник я отвезу тебя в какой-нибудь интернат.

— Кто меня туда возьмёт? — завопила девчонка. — У меня же документов нет.

— Сделаю, — веско ответил я. — Никто от настоящих не отличит. Поживёшь там до совершеннолетия, а дальше сама уж.

— Но Игорь! — девчонка вскочила с кровати и даже кажется собиралась бухнуться на колени, но в последний момент поймала мой недовольный взгляд и передумала. — Оставь меня себе! Я согласна и в служанки. Вдруг тебе что-то про других владетелей узнать потребуется. А я же много знаю.

— В чулан! — уже рявкнул я.

Схватил девицу за шкирку, вывел из комнаты и собственноручно запер в чулане. Поймал краем глаза ошалелый взгляд Нагибамира и выдал инструкции:

— Выпускать только в туалет и ванную. Еду ей будешь прямо сюда давать. И меня не беспокоить! У меня есть дела поважнее, чем усмирять нахальную девчонку.

Глава 18

Мда… Что-то я понаворотил фигни. Нет, чтобы тихонько жить одному. Нет, не одному, конечно, но только с Мариной. Я же уже и парнишку приютил, теперь вот девчонку… В раздумьях прошёлся по коридору, затем вышел на улицу. Мне действительно надо заняться аж тремя делами. Первое, надо забрать машину, брошенную в кустах около монастыря. Оставлять её там нельзя. Нет, начальство гаража, когда поймёт, через неделю-другую, что машину спёрли, заявлять в полицию вряд ли будет. Это же строители, причём дорожные. Для них потерять даже экскаватор — дело плёвое, так что списывать потерянное и спёртое они умеют.

Но вот через несколько дней церковники могут понять, что Настю похитили. А та же не просто девочка из ниоткуда, а помощница крупной чиновницы. И Алла Феоктистовна сразу сообразит, чем ей грозит, если её двоюродной внучке развяжут язык в каком-нибудь владетельном роду. Так что искать точно будут.

И пусть я сорвал фальшивые номера и эмблемы церковников с дверок, но внутри куча следов наших аур. Сильный маг запросто их снимет. Ну пусть не запросто… но сможет.

В общем, машину надо забрать.

Вторая задача, это действительно найти интернат для внучки чиновницы-интриганки.

А третья, это наконец сходить в Техномагическую Академию и забрать Марину. Честно говоря, мне даже было несколько неудобно. Собирался помириться с девчонкой уже давно, но… занялся операцией по похищению Насти… Но с другой стороны, красотка-магичка имела побольше времени на обдумывание своего дурацкого поведение, и теперь станет покладистее. Марина мне очень нравится, но я же не влюблённый подросток, чтобы часами уговаривать её. А теперь она наверняка уже сожалеет,