Портальеро. Круг пятый - Юрий Артемьев

резал… И снова резал камни на части. Куски получались разного размера, но мне было наплевать на это. Я думал лишь о том, хватит ли у меня места в хранилище для такого большого и тяжёлого груза.

Места хватило. Жеода или друза… Хрен его знает, как правильно называть эти кристаллические наросты внутри камня. Но и они закончились. Остались только безликие и бесполезные осколки мокрого камня под водой.

Мысленно я выдохнул и решил, что на сегодня приключений уже хватит. Даже не поднимаясь на поверхность, я прикрыл глаза, настроившись на быстрое и скоростное возвращение в своё тело. А когда я открыл глаза, то уже снова наблюдал белёный потолок в своей комнате…

15 марта. 1914 год.

Российская Империя. Крым. Ореанда.

Моего отсутствия так никто и не заметил. Я валялся на постели, пялился в потолок и прислушивался к звукам за пределами моей комнаты. Ничего особенного. Всё, как обычно.

Я извлёк из хранилища первый попавшийся кусок, добытого на дне морском камня. Неровно обрезанный, он больше всего напоминал фантазию больного абстракциониста. Никакой симметрии, никаких ровных граней.

Ну, ещё бы. Там, под водой, я действовал по принципу «круши, кромсай». И к тому же, сильно торопился, опасаясь, что меня отвлекут от такого приятного занятия. Добывание полезных ништяков — это очень и очень приятное занятие. И неважно, что является этим самым ништяком. Еда, золото или ещё что-то полезное. Но мне всегда был приятен процесс добычи чего бы то ни было.

Я держал камень с лиловыми кристаллами обеими руками. На одной ладони он не помещался. Не слишком ли большая доза для одного раза? Надо было порезать на порции помельче. Но тогда мне было некогда, а сейчас… А сейчас я хочу схавать это всё целиком. Неплохо было бы, конечно, и что-нибудь из обычной человеческой еды употребить. Но это может и обождать. А пока…

Успокаивая себя тем, что я сегодня истратил много магических сил, летая над землёй и ныряя под водой, я всё же решился, и прикрыв глаза, стал впитывать в себя энергию древних кристаллов.

Поначалу всё было, как обычно. Привычная волна бодрости прокатилась по всему телу. Я почувствовал себя куда как лучше. вся усталость сегодняшнего дня исчезла, как не было её. Я было расслабился, но тут по телу прошла уже вторая война эйфории. И это было супер, если не сказать больше. Наслаждаясь неземным кайфом, я блаженно зажмурился. Кто-то скажет, что удовольствия не может быть слишком много. Но на этот раз я похоже переборщил. И я это понял, когда подступила третья волна.

Меня скрутило судорогой. Корёжило, как человека, наступившего на упавший со столба электропровод. Мне не было даже больно. Мне было… Было… Да, трындец, как хорошо мне было. так хорошо, как не было ещё никогда в жизни. Даже тогда, когда мне в руки попался тот большой кусок янтаря, мне не было так хорошо.

Я крепко сжал зубы, чтобы не закричать. Хотя кричат обычно от боли, а не от удовольствия. Впрочем… Кажется, я не прав. Порою люди и от удовольствия кричат, рычат и стонут. Но это другое.

Внезапно всё схлынуло. Не медленно откатилось, угасая, как морская волна от берега, а просто кончилось. Внезапно… Р-раз и всё. Как будто выключили рубильник, и токи удовольствия, пронзающие моё тело, внезапно исчезли.

Не осталось ничего, ни чувств, ни звуков. Только всё тело как будто онемело враз. Лишь кожу слегка покалывало. Особенно на кончиках пальцев. А ещё слегка горели ладони там, где я держал кристаллы.

Бодрость словно распирала меня изнутри. Казалось, что внутренние силы меня переполняют. Интересно, а я смог бы сейчас сломать что-нибудь неломаемое или поднять что-нибудь неподъёмное. Но, наверное, мне это только кажется. «Нельзя объять необъятное», как говорил Козьма Прутков. Но кто мешает попробовать это сделать. Только не здесь. А то я ненароком тут что-нибудь сломаю, а потом мне будет стыдно перед великими князьями.

* * *

Выйдя из комнаты, я никого не застал. Казалось, что дом был пуст. Странно. Ну, допустим, Олег с Иркой пошли гулять и прихватили с собой Машку за компанию. Игоря, конечно же, увязался за ними. Казачки пусть не вблизи, но тоже пошли охранять. Но в доме всегда было полно народу. Кто-то на кухне гремел посудой. Кто-то ещё чем занимался… Вахмистр к тому же всегда тут что-то разнюхивал и вынюхивал.

А тут… Никого и ничего. Стояла такая оглушительная тишина, что аж в ушах зазвенело.

Покинув дом, стоя на крыльце, я смотрел и ничего не понимал. Всё замерло в немом оцепенении. Я не чувствовал ничего, ни запахов, ни звуков. Даже ветер, казалось, застыл на месте. Обычно с моря всегда дул свежий ветерок, колыхал деревья… А тут… Ничего. Ни дуновенья, ни колыхания.

И противные крики чаек… Они всегда присутствовали где-то на заднем фоне. Но сейчас ничего не слышно. Ничего не слышно и никого не видно. Куда же все подевались?

Я вышел на задний двор. Там в конюшнях должны быть лошади. Их не было. И не было даже привычного конского запаха. Да, да… Того самого запаха свежего и не слишком свежего навоза. Вообще не было никаких запахов.

Кажется, что-то происходит. Только вот что именно? Что происходит, когда вокруг совсем ничего не происходит?

Я никак не могу понять. Я есть, и я здесь. Я не призрак и не привидение. Вот я трогаю стенку дома и ощущаю шероховатость поверхности. То есть и дом на месте, и его стена тоже. Я трогаю ветку куста… Но вот тут меня ожидает неожиданность. Тонкая веточка от моего прикосновения даже не пошевелилась. Я добавил усилия, и тут… Ветка, словно стеклянная, взорвалась и рассыпалась пылью тысячи осколков. Но при этом, весь остальной куст даже не пошевелился.

Да что за хрень тут происходит? Это я сошёл с ума или весь мир вокруг меня? Рассуждая логически… Да как тут можно мыслить логически, когда кругом всё абсолютно нелогично.

Вот висит на небе Солнце, словно вселенский фонарь. Светит? Да, бесспорно. Всё кругом освещено. Всё видно. Но вот греет ли оно? Я протянул руку вперёд. Нет. Не чувствую. Хотя обычно такое солнышко всё-таки хоть как никак, но греет. Правда, сейчас месяц март, но в Крыму. Хоть какое-то тепло должно исходить от небесного светила.

Облака на небе висят, как привязанные. Я даже провёл эксперимент. Плюхнулся на землю и уставился в небо. За ориентир взял край крыши и ближайший сгусток