Тренировочный день 8 - Виталий Хонихоев

— Дурак ты, Анвар. И не вернусь я никуда, так и знай.

— Жизни ты не знаешь, singlim. Чья вина что ты девочкой родилась? Родилась бы мальчиком и творила что хотела. Но честь семьи тебе позорить я не дам, поняла? Собирай вещи и пошли! Или на веревке потащу! — Анвар делает шаг вперед и снова хватает ее за руку, на этот раз его хватка крепче, и она не может стряхнуть его руку, хотя и пытается разжать пальцы… пытается, но у нее ничего не получается! Он тянет ее к себе, и она вдруг понимает, что ничего не может с этим сделать, пусть он даже ниже ее, но он весит больше, он сильнее! На секунду она снова чувствует себя беспомощной девочкой, совсем как тогда, в детстве…

— Пусти! — говорит она, пытаясь освободится: — пусти, кому сказала! Я сейчас закричу!

— Кричи. — отвечает Анвар: — кричи-кричи, позорь нашу семью еще больше, singlim. Ты этого хочешь? Чтобы твоего отчима из ресторана выгнали? Чтобы меня в тюрьму посадили? Кричи давай, пусть у тебя родных совсем не останется, поживешь одна, кому ты такая нужна? Не идешь добром, вырублю тебя и потащу на спине.

— Да как ты… — она поднимает руку, замахиваясь. Колеблется.

— О, да ты никак руку решила на старшего брата поднять? Давай, попробуй. — Анвар все еще не отпускает ее: — давай. Покажи на что способны мастера спорта. Ты просто баба, обычная слабая баба, singlim и…

— Хлесть!

— Даже не почувствовал, singlim. — качает головой Анвар: — у меня даже кожа не покраснеет от такого удара. Это и не удар вовсе.

— Согласен. — звучит новый голос и Айгуля вдруг — чувствует облегчение, как будто гора с плеч свалилась. Только что Анвар тянул ее, и она не могла сопротивляться, но этот голос… такой знакомый голос…

— Ты еще кто такой? — бычится Анвар, глядя на нового участника беседы.

— Салчакова, ты чего по ночам шаришься? Вечно вы в какие-то неприятности влипаете. — продолжает тем временем знакомый голос и Айгуля окончательно приходит в себя.

— Это мой брат. — поясняет она: — Вить, а ты чего тут делаешь?

— Да так. Стреляли… — туманно поясняет Виктор, который делает шаг вперед и смотрит на них внимательным взглядом: — мимо проходил. Лильку с Машей домой проводил. Но вообще, кто же так своих братьев бьет, Салчакова? Дай-ка я покажу…

— Не надо!

— … тунц!

— Вот так нужно. — удовлетворенно смотрит Виктор на лежащего в пыли Анвара: — ты ежели в челюсть собралась бить, то кулак доворачивай и локоть выше держи. И всем корпусом удар, как по мячу, а не рукой. Вкладывай массу в удар, Салчакова, понимаешь. Вот так… — он встает сзади нее и кладет руки на ее предплечья: — видишь? И корпусом, корпусом…

— Это между прочим был мой брат, Полищук!

— Что значит — «был»? Ты чего такая пессимистичная, Салчакова? Был и есть, живой он, просто немного отдохнуть прилег. Устал с тобой спорить, понимаешь. Ты порой такая упрямая…

— Витька!

— Вот! Вот! Это удар, я понимаю! Если бы я не закрылся… давай еще разок! Только локоть выше и кулак доверни…

— Витька, скотина!

Глава 16

Глава 16

— Хороший у тебя удар, как молотом приложил. — говорит Анвар и осторожно, кончиками пальцев трогает свою челюсть, словно бы проверяя на месте ли она. Морщится от боли и качает головой.

Дворик общежития утопает в густых вечерних тенях. Редкие фонари бросали желтоватые пятна света на потрескавшийся асфальт, где кое-где пробивались упрямые сорняки. Где-то на верхних этажах мерцали окна — кто-то готовился к экзаменам, кто-то просто не мог уснуть. Воздух был прохладным и влажным, пахло чем-то сладко-цветочным с соседнего двора и чем-то неопределенно городским. Скамейки стояли пустые, только на одной валялся забытый кем-то учебник. Тишину изредка нарушал гул проезжающих вдалеке машин да приглушенный смех из открытых окон.

Трое сидят на лавочке во дворе общежития Комбината, вернее двое сидят — Виктор и Анвар, Айгуля же стоит напротив, сложив руки на груди и окидывая этих двоих скептическими взглядами.

— Но ты мне не врешь же? — беспокоится Анвар: — точно?

— Да какой смысл мне тебе врать? — разводит руками Виктор: — так все и было. Вон и сестра твоя подтвердить все может. Не было у нас ничего.

— Эй, куток боши, амига ский! — бормочет Анвар себе под нос: — так чего ты сразу с кулаками тогда? Сказал бы все как есть, а ты сразу в морду! Не, все-таки дикие вы люди, сибирские мужики… правильно про вас говорят.

— Он за меня заступался! — встревает в разговор Айгуля: — чтобы ты меня не обидел!

— Вообще-то я твой старший брат. — Анвар поднимает вверх руку и неторопливо загибает один палец: — это раз. Во-вторых, это ты меня ударила, а не я тебя. Вот как так получается, что я за тобой пришел и два раза в морду получил, а? Это я сейчас заявление должен писать, как потерпевший.

— А ты меня бабой назвал!

— А кто ты есть, мехрибоним? Скажи еще что мужик! Совсем со своим волейболом поехала уже!

— Я тебе сейчас еще раз врежу! Или… вон Витька тебе сейчас еще раз врежет! Если я не могу…

— Все ты можешь, Салчакова, у тебя антропометрические данные хорошие, руки длинные и сильные, тебя учить только портить. Знаешь что? Ты в следующий раз просто представь, что ты по мячу бьешь и все. Только попасть тебе нужно крученным, вот как Маша Волокитина подает, только снизу. Хотя… — Виктор задумывается: — в общем можно и сверху. Бей — вот сюда, где шея с головой соединяется, не выбьешь челюсть, так по шее врежешь… а там и яремная вена, и сонная артерия сразу. С твоей силой подачи ты любого вырубишь, если попадешь… ну а если перестараешься…

— Что?

— А… ну пока тебе это не надо.

— Чему ты ее учишь, Витя. — качает головой Анвар: — она и так выросла такой вон дылдой, мать не слушается, на брата руку поднимает. Кто ее замуж возьмет? Тебе хорошо, поматросил и бросил, а она куда? Ладно, признаю, был неправ, ты ей предлагал замуж,