Охотник на демонов - Алексей Владимиров

Думаешь, я только из-за работы взбесился, Кирюша? — Мой голос был тихим, почти шепчущим. — Ты к девчонкам полез. Что дальше было бы, а? Думаешь, они бы отбились от тебя и твоих псов?

— Ты… ты что несешь⁈ — В его голосе смешались страх и оскорбленное самолюбие.

Я сделал еще один шаг, оказываясь прямо перед ним.

— А мне теперь терять нечего. Меня уже, считай, уволили из-за тебя. Так, может, я тебя прямо здесь и сейчас кончу, и все? Одним ублюдком в городе меньше станет.

Это была роль, спектакль. Но он подпитывался моим искренним, настоящим гневом. И, кажется он, это почувствовал, увидев в моих глазах не блеф, а настоящую готовность убивать и окончательно взбесившись от обвинения.

— Да ты!.. — взревел он, и его страх сменился яростью оскорбленной гордости.

Он бросился на меня, нанося неуклюжий, яростный удар.

Я даже не стал уклоняться. Просто шагнул внутрь удара, блокируя его руку предплечьем, и всадил ему короткий, жесткий удар под дых. Он согнулся пополам. Следующий удар — коленом в лицо — отбросил его на капот собственной машины. Он сполз на асфальт, кашляя и размазывая по лицу кровь из разбитого носа.

Я подошел и рывком поднял его за воротник дорогого пиджака, впечатывая спиной в холодную сталь внедорожника.

— Ну что? — прошипел я ему в лицо, занося кулак. — Вот и все!

Он смотрел на меня снизу вверх, и в его глазах за пеленой боли и страха я вдруг увидел что-то другое. Не мольбу. А злое, уязвленное упрямство.

Он сплюнул на асфальт кровавый сгусток.

— Да черт с тобой… — прохрипел он. — Можешь убить, вот только далеко не уйдешь. Тебя затравят. Только я не насильник и не отморозок.

Я замер. Кулак так и остался висеть в воздухе. Из всех возможных реакций — мольбы, угроз, проклятий — эта была самой абсурдной.

— Что? — вылетело из меня.

Он криво усмехнулся, и эта усмешка на разбитом лице выглядела жутко.

— Перепил я тогда, со своей поругался, вот и накатило… Сидят такие красивые щебечут. А потом и ты под руку подвернулся. — Он говорил с трудом, каждое слово отзывалось болью. — Но то, что ты подумал… то, что ты сказал… думаешь, я настолько ублюдок?

Он посмотрел на меня с вызовом, со странной, извращенной гордостью.

— Не можешь договориться с девчонкой — купи. Так делают. Но силой тащить… — Он поморщился. — Я себя уважаю.

Я опустил кулак, разжимая пальцы. Ярость испарилась, оставив после себя лишь холодное, звенящее недоумение. Я смотрел на этого избитого, жалкого, но при этом до смешного принципиального мажора и не понимал, что мне с ним делать. Монстр, которого я был готов уничтожить, оказался просто избалованным идиотом со своим собственным уродливым кодексом чести.

Я отпустил его воротник, и он тяжело сполз, садясь на асфальт.

— Тьфу… — Кирилл вытер кровь с разбитой губы тыльной стороной ладони. Он поднял на меня тяжелый, заплывающий взгляд, и в нем уже не было страха. Только усталость и досада.

— Ладно, хватит. Куда-то все не туда зашло, избили бы тебя разочек, по гордости прошлись, да и все, — вылетело из него.

Он, морщась от боли, достал из кармана свой дорогущий коммуникатор. Палец уверенно нажал кнопку вызова.

— Отец. Да. Произошла ситуация… со Зверевым. Нужно отыграть. — Он помолчал, слушая ответ. — Нет. Просто отмени. Спасибо.

Он прервал вызов и посмотрел на меня. В проулке повисла странная, неловкая тишина.

— Ну вот, — сказал он, будто закрыл скучную сделку. — Он все уладит. Тебя восстановят.

Я смотрел на него, пытаясь понять эту логику, но у меня плохо получалось.

— Так чего ты вообще за мной увязался? — спросил я. — Если дело не в девчонках.

Кирилл посмотрел на меня так, будто я спросил, почему небо синее.

— А разве такое прощают? — В его голосе прозвучало искреннее, неподдельное удивление. — Меня, Кирилла Строганова, какой-то выскочка уделал на глазах у всех. Так не бывает. Обида!

Он, кряхтя, поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел к своим охранникам. Я остался стоять посреди переулка, один на один с этим простым и абсолютно безумным для меня ответом. Не справедливость, не месть, не злость. Просто «обида».

Вернувшись домой, я не мог отделаться от одной навязчивой мысли, сверлящей мозг. Как? Как я это, черт возьми, сделал? Я использовал свою силу как обычно, для внутреннего усиления, но почему они не могли использовать свою? Зона магической тишины. Антимагия. Это было невероятно.

Я стоял посреди комнаты, глядя на свои руки. Мысли хаотично метались. Волконский. Он же сказал про проклятье, про чуждую энергию. Неужели это оно и есть? Побочный эффект от его неудачного ритуала? Мое внутреннее чутье подсказывало, что это что-то новое, пробудившееся и в то же время связанное с проклятьем и ритуалом.

Кому задать такие вопросы? Волконский — первое, что приходит в голову. Но я только что отдал ему пятьдесят тысяч за то, что он чуть не отправил меня на тот свет. Сколько он возьмет с меня за консультацию по «побочным эффектам»? Нет, пока к нему возвращаться не вариант.

Лиса? Вряд ли она разбирается в такой уникальной дичи. Максимум выслушает и отправит меня обратно к Волконскому.

Кайл. Вот кто мог бы что-то знать. Он из знатного рода, у него доступ к архивам и связям. Но что я ему скажу? Что у меня появилась неконтролируемая способность, которая может в бою лишить магии не только врагов, но и всю нашу команду? Превратить их в беспомощных калек, как тех охранников Строганова? Нет. Пока не пойму, как это работает, говорить кому-либо не стоит, да и с магией надо быть осторожным. Значит, придется разбираться самому.

Я закрыл глаза, пытаясь воспроизвести тот момент. Вспомнить то самое чувство, когда их магия просто растворилась в воздухе. Я глубоко вздохнул, пытаясь найти в себе ту же концентрацию, ту же ярость.

Ничего. Комната оставалась обычной. Моя рука не светилась, воздух не вибрировал. Ладно, значит, дело не в активации моей собственной магии, а в подавлении чужой. Нужен был полигон. Место, где я могу проверить это, где меня не спалят и где будут маги.

И тут меня осенило. «Яма».

Подпольный бойцовский клуб. Я слышал о нем от парней из команды Виктора. Они как-то шептались про бои, адреналин и неплохие деньги. По их