Шурик 1970. Книга 2 - Петр Алмазный

— Видимо, они программу запуска контакта с континуумом на одной пленке держат. Понимаешь? Машина отсчитывает время пребывания и дает команду на прерывание контакта. Контакт прерывается. Но поскольку следующая команда, которая меня сюда отправила, на той же пленке записана, машина снова команду приняла, вот тебя сюда и забросило. Не нарочно. По ошибке.

— И что дальше?

— Ну, если Шубин сообразил уже, что не так пошло, то тебя минут через… Сколько там на твоей «Победе»? Минут через двадцать назад перекинет.

— А если не сообразил?

— Ну еще покукуекшь пока здесь. Часика полтора или три. Ты с Ловчевым в гаражи приехал? При нем хронотень запустили? Не сомневайся, Ловчев тебя вытащит. Он тебя ценит. Заставит Шубина мозгами скрипеть. Так что посидим, подождем. Не боись, сегодня година по Темрюковне, траур. Зверей в ров выпускать не будут — всякие потехи под запретом. Никто здесь не потревожит.

Едва он это сказал, в дверь загрохотали. Кажется, били кистенем. Или рукояткой бердыша.

— Эй, басурман, открывай! — раздался чей-то голос.

Райкин обернулся к двери, схватился за рукоятку сабли. Крикнул:

— Хито там.

— Государевы люди. Открывай, тебе говорят!

Глава 15. Слоновожатый

— Не мочь открывать! — крикнул Райкин, быстро оглядываясь по сторонам. Кажется, искал место, где меня спрятать. — Я слон кормлю! Слон голодный, злой!

— Ну и ладно, — неожиданно легко согласились за дверью. — Чужие в зверинец не забредали?

— Нету никого! Здесь лев злой.

— Да ладно, Ефим, кто по своей воле туда, к нечисти этой зайдет?! — раздался из-за двери другой голос. — Слушай, Панкрат, царев приказ. Львов сегодня не кормить! Царь велел, чтобы голодные были. Им беса сегодня в клетку кинут. Как споймают, так и кинут. Царь лично смотреть будет. Понял?

— Понял, да! — крикнул Райкин. — Не кормил еще лев, слон кормлю!

— Корми, корми, басурман…

Я прислушался, с облегчением убедился, что незваные гости от ворот отошли.

— Так-то, — качнул бритой головой Райкин. — Сам слышал, львов кормить не велено. Голодать будут, тебя дожидаясь.

Сам встал, подошел к большой бочке в углу, сдвинул тяжелую крышку, достал баранью ногу. Понюхал, сморщился, подошел к клетке со львами, быстро открыл дверцу и забросил ногу в клетку. Дверцу немедленно захлопнул, громко щелкнув щеколдой. Лев на событие никак не прореагировал, продолжил дрыхнуть. Львица тоже особо не торопилась, потом все-таки встала, потянулась, подошла к ноге, понюхала, легла рядом и стала грызть. Не так, чтобы с особым аппетитом.

— Вот так и живем, — вздохнул бритый Панкрат.

— Слушай, а как так получилось, что тебя в буйного татарина закинуло, а я так попал, в своем виде — спросил я.

— Так ты ж с первого векторного шлема, а я со второго. Тем более, ты у нас и так зритель, — сказал Райкин и снова мне подмигнул. — Кстати, как там мой контактер. Бузит?

— Ловчев сказал, что бузит, — кивнул я. — В смирительной рубашке держат. В спецучреждении. Уж больно крут!

— Это правильно, — согласился Райкин. — Горячий парень. Племянник самого Михайлы Темрюковича — царского шурина. Такой дебошир! Его даже в опричном доме побаивались.

— Ну и как же тебе удалось объяснить… — я сделал руками вращательное движение, обозначающее подмену.

— Так я окрестился, — спокойно ответил Райкин. — Царь таких привечает. Ну и изменения в поведении можно объяснить. Говорю, что зарок при крещении принял — крови христианской не проливать. Ну и не буянить. Вроде верят пока. Жена довольна.

— Так у тебя здесь и жена? — удивленно спросил я.

— Ну да, три штуки было, когда сюда прибыл. После крещения с одной пришлось снова венчаться, от двух — отказаться. Живут пока при доме приживалками. Детей их усыновил. Благо, дом большой — на Воздвиженке. Полная чаша! Овец — сорок штук! Так-то! Я даже молитвы выучил, правда, приходится слова коверкать. Очень плохо новообращенный Панкрат Улюкаев русский язык знал. Делаю вид, что учу.

— Это ясно, я про другое. Как теперь тебя отсюда вытащить?

— Если б я знал, — сразу погрустнел Райкин. — Только и остается, что на ученых надеяться. На мудрость их. На Шубина в основном. Кстати, насчет мудрости…

Райкин подошел к клетке со львами, палкой пошуровал в углу, в копне сена, выволок какой-то сверток. Развернул, вытащил лист пергамента, просмотрел, протянул мне.

— Вот, тут все про либерею, что вызнать смог. Где хранится, кто охраняет, у кого ключи. Правда, Дубцов сказал, что библиотеку перед нашествием вывозить будут. Не знаю, пока не собирались. Хотя… Москву вроде в следующем году жечь будут?

Я кивнул, свернул пергамент и хотел было сунуть его в карман, когда увидел на обратной стороне … робота…

— А это что такое? — спросил я, рассматривая рисунок, на котором был изображен… Даже не знаю, как это назвать. Что-то вроде дровосека из «Волшебника изумрудного города». Чертеж. Вид спереди, сбоку, сзади. Здоровенный железный мужик с топором — колуном. На рисунке он был изображен с поднятыми для удара руками.

— Это… Ах, да, я как увидел, офигел и сразу подумал, что нашим ученым интересно будет. Никогда про такое не слышал, хоть и на историческом учился. Прикинь, тут у них реально робот есть! Дрова колет. И двор метлой метет. Честное слово! Эх, если б другая ситуация, то показал бы. Он в каретном сарае хранится, когда царь его гостям не показывает. А тут англичанин приехал со львами. Царь зверям подивился и сам решил англичанина удивить. Вот и выволокли его, колун дали. И ведь реально дрова колол.

— И откуда ж такое чудо? — спросил я удивленно.

— Есть тут мастер по имени Прошка Фрязин. Слесарем при дворе числится, говорят, он и сделал железную куклу государю на потеху. Кто таков, откуда родом — пока не выяснил, охрана с ним постоянно. Знаю, что доступ в библиотеку имеет, уединяется там. Мастерская у него тоже под охраной, опричные там у дверей сидят. Он ведь еще и по зелейным делам дока. Порох для государя делает.

— Слушай, ну дровосек этот… Какой источник энергии? Пружина или батареи?

— Да не пускают к нему, — смешно сморщился татарин. — И к мастеру тоже. Даже меня. Я уж