Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

Я без спешки поднялся к алтарю по каменным ступенькам, и огоньки свечей задергались. Осторожно качнулись мне навстречу — и тут же отдернулись, затрепетав. А через мгновение, кажется, вспыхнули чуть ярче, отбрасывая на образа и стены храма вытянутые неровные тени.

Никакой магии я не почувствовал, но она наверняка была. И не только реагировала на мое появление, а еще и, похоже, пыталась то ли защитить храм от посягательства, то ли просто давала знак.

Той, кого я, собственно, и хотел увидеть.

— Здравствуй, князь Игорь. Я ждала нашей встречи.

Только что рядом никого не было — и вдруг фигура в белоснежном одеянии появилась буквально в нескольких шагах. Вряд ли я мог бы не видеть и не слышать, как двигается уже давно не молодая женщина почти с меня ростом, однако она просто возникла справа, будто соткавшись из окружавшего алтарь теплого полумрака.

Диакониса улыбалась. Учтиво и чуть сонно, словно ее слегка разморила темнота в храме, но я все равно почему-то подумал, что она совсем недавно была где-то в другом месте. Может, очень-очень далеко отсюда… У тех, кто служит Матери есть свои секреты — из тех, что неподвластны даже сильнейшим из Одаренных аристократов.

— Доброго дня, матушка. — Я чуть склонил голову. — Вы ждали меня?

— Я жду всех, кто хоть раз переступал порог моего храма. — Диакониса улыбнулась одними уголками рта. — И уж тем более — тех, кто никогда здесь не был. Но ты, полагаю, пришел по делу, а не для того, чтобы развлечь старую женщину.

Любого другого после таких слов я непременно заподозрил бы в кокетстве. Несмотря на годы — а матушка Серафима, насколько я знал, была ровесницей бабушки, если не старше — ее лицо выглядело немногим старше, чем полвека назад. И, пожалуй, вполне могло бы считаться красивым, будь у меня желание… точнее, будь у меня возможность смотреть на диаконису иначе — как мужчина на женщину.

Но она вовсе не напрашивалась на комплимент. И уж точно не ждала, что я стану разубеждать. Просто констатировала факт — в том числе и по поводу истинной причины моего появления в храме.

— Это так, — кивнул я. И тоже позволил себе улыбнуться. — Неужели так заметно?

— Пока — только догадка. — Диакониса не стала темнить и набивать себе цену витиеватыми фразами. — Но жизнь устроена так, что сюда люди вроде тебя приходят или за помощью, или для того, чтобы просить прощения у Небесной Праматери. Замаливать грехи в твоем возрасте слишком рано. Значит, остается второе.

— Увы, — вздохнул я. — Один мой друг сказал, что есть вещи, с которыми помогут только в храме.

— Возможно, он прав. Мы не целители. Наша работа — врачевать раны души. Даже той ее части, что дает силу князьям и людям государя. — Диакониса прищурилась, будто просвечивая меня насквозь. — Ты ведь здесь за этим, князь Игорь?

— Будто вы и так не знаете, — буркнул я. И, выдохнув, все-таки добавил положенное обращение: — матушка.

— Знаю. Почувствовала. — Диакониса чуть сдвинула брови. — Куда раньше, чем ты здесь появился. Мне известно куда больше, чем ты можешь себе представить. Однако позволь все же спрашивать, князь. Порой слова значат ничуть не меньше того, что видит внутренний взор.

— Как вам будет угодно. — Я прикрыл глаза и заставил себя выдохнуть. — Вы в своем праве.

— Да уж, смирения в тебе немного. — Диакониса снова заулыбалась, но на этот раз как-то иначе — чуть теплее, совсем по-человечески, без неуловимого превосходства той, кто посвятил жизнь служению Небесной Праматери. — Зато огня и жизни хватает в избытке. Поэтому Тьма и тянется к тебе — и поэтому ей и не победить тебя, князь Игорь.

Что-то подобное говорил и Горчаков. Правда, прогноз его изрядно отличался — раз уж старик не поленился вспомнить, как выглядят те, кто развивает в себе аспект Смерти до положенных первому рангу семидесяти единиц.

— Не победить, — повторила диакониса, — если ты сам не захочешь пойти той дорогой, которая противна не только Праматери, но и всему сущему.

— Не захочу. — Я сложил руки на груди. — Можете не сомневаться, матушка. Неужели я похож на человека, который?..

— Не похож. Нисколько. В тебе заключена великая сила, и сравнится с нею разве что твоя гордыня. Но ты умеешь справляться с ними обеими — а значит, справишься и с тем, от чего я поклялась оберегать людей. Всех и каждого, кем бы он ни был.

Диакониса почему-то избегала произносить слова «аспект» или «Смерть». И я, сам того не замечая, следовал ее примеру — видимо, чтобы не огорчать Светлых, которые разглядывали меня с образов полными добра и сострадания глазами.

— Вот, возьми. Это древний знак небес и солнца. — Диакониса достала откуда-то из складок одеяния небольшое украшение на золотой цепочке. — Он защитит тебя. И тех, кто тебе дорог.

Когда пальцы коснулись прохладной блестящей поверхности я на мгновение ощутил то ли укол, то ли жжение. Но странное чувство тут же отступило, а потом и вовсе исчезло.

На моей ладони лежал небольшой выпуклый диск из золота. Который сначала показался безупречно-гладким, однако прищурившись я все-таки сумел разглядеть прямо в центре круга несколько символов. Не знакомые уже варяжские руны — что-то другое. Возможно, куда более древнее и могучее.

— Что он делает? — поинтересовался я. — То есть… что именно?

У меня не было никаких оснований не доверять диаконисе, однако вешать себе на шею неизвестную игрушку, пусть и исключительно светлую и положительную, тоже почему-то не хотелось.

К счастью, матушка Серафима не настаивала — даже когда загадочное украшение переместилось в карман плаща.

— А что делает солнце, князь Игорь? — усмехнулась она. — Дает свет. Прогоняет темноту. И защищает от любого зла, которое подкрадется извне.

— Извне? — мрачно усмехнулся я. — А что насчет того, что внутри?

— С ним в силах справится только ты сам. Конечно, я могла бы потратить полчаса на рассказ о смирении, молитвах и древних ритуалах очищения, — Диакониса снова заулыбалась, чуть склонив голову набок. — Но кто в своем уме станет предлагать обеты и послушание в храме титулованному аристократу?

— Думаете, я не справлюсь, матушка? — тоскливо поинтересовался я.

— Думаю, что тебе нужно не это. Ты воитель, князь Игорь — и твоя судьба идти своей дорогой. — Диакониса выпрямилась, заговорила громче, и эхо ее чистого и прозрачного, как колокольный звон, голоса покатилось вверх по сводам храма. — Благодать Праматери и Небесный Свет едины, однако путей в Золотые Чертоги сотни и тысячи. И твой может