Чёрный ратник - Макс Гато

Мне, в отличие от неё, ночь принесла холодное облегчение. Но я чётко отдавал себе отчёт: наш отряд был медленный, уязвимый мишенью, гружёной раненым и трофеями.

— Поворот, — резко предупредил всех Иван.

Наш маленький караван, словно неуклюжий жук, начал медленно огибать завал из бурелома. Из саней доносилось тяжёлое, прерывистое дыхание Соловьёва, но на повороте он не выдержал и громко застонал:

— Ай-яй-яй-яй!

— Терпи, — успокоил его я. — Скоро будем на месте.

Это было ложью, и все это знали. До Ярмута и цитадели было ещё далеко. Но довезти его до цитадели для меня было принципом. На этом испытании он свой. А своих я не бросаю.

Соловьёв стонал всю ночь, пока мы ехали через лес. У меня было чёткое ощущение, что дело не в рваной ране, а в том, что у него повреждены внутренние органы. Я ещё раз пожалел, что мы не захватили с собой хоть какого-нибудь лекаря. Лишь к утру Соловьёв успокоился и замолк.

— Притормози, — скомандовал я.

Иван немного замедлился. Я слез с лошади и послушал дыхание Соловьёва. Оно было прерывистым. Он снова впал в лихорадку.

— Твою мать, — выругался я.

Но делать было нечего. Мы немного ускорились и выехали из леса.

Несколько часов мы ехали по холмам. На пути не было ни одной деревеньки. Лишь когда солнце было в зените и нещадно пекло, заставляя потеть, я увидел размытое чёрное пятно на горизонте.

— Почти добрались, — прошептал Иван.

За поворотом мы впервые столкнулись с людьм. Прямо посреди дороги брели двое. Они шли пешком, без лошадей. Невысокая девчонка опиралась на обломок копья, её рука была туго перевязана окровавленной тряпкой. Второй боец, повыше, шёл сгорбившись, его лицо было пустым, а взгляд устремленным в никуда. На них не было ни доспехов, ни плащей с гербами ордена, только грязная одежда и бинты. Много бинтов.

Но я всё равно узнал их. Эта двойка была в отряде Громова вместе с одним из подхалимов Соловьёва. Мы поравнялись. Никто не сказал друг другу ни слова. Блуждающий взгляд высокого Подмастерья скользнул по моей группе, лишь слегка задержавшись на волокуше.

Мы разошлись в разные стороны, и вскоре единственным напоминанием о двух Подмастерьях была борозда на земле, оставленная обломком копья.

Хотя мне, скорее всего, следовало считать их двумя бывшими подмастерьями.

— Их было четверо, — тихо произнесла Ярослава, обернувшись назад.

— Было, — согласился я.

— Думаешь, они погибли? — поинтересовался Иван.

— Скоро узнаем, — я кивнул на медленно приближающуюся чёрную громаду Цитадели.

— А-а-а, нет, нет! — закричал Соловьёв и судорожно вцепился в края.

Его губы побелели, а лицо приобрело землистый оттенок. Чёрные стены цитадели приближались медленно, слишком медленно.

— Держись! — рявкнул Иван, но в его голосе сквозь показную бодрость пробивалась тревога.

— Быстрее! — скомандовал я.

— Он не выдержит, — проговорила Ярослава, пришпорив коня.

— Выдержит! — прорычал я, не сводя глаз с цели.

Время и так утекало сквозь пальцы.

Иван вогнал пятки в бока лошади. Волокуша дёрнулась и заскрипела. От этого толчка Соловьёв резко выгнулся, его крик оборвался хриплым, влажным бульканьем.

— Тим… — напряглась Ярослава, бросив быстрый взгляд на Соловьёва.

Его тело обмякло, движения стали вялыми и беспомощными.

— Не тормозить! — скомандовал я.

Мы неслись вперёд, не обращая внимания ни на людей, ни на караваны, ни на стражу. Одни оборачивались, другие кричали, но это было не важно. Мы гнали наперегонки с самой смертью.

Показались башни. Я уже мог различить фигуры бойцов на стенах.

— Осталось чуть-чуть, — процедил сквозь зубы Иван.

Ворота Ярмута уже были близко. Двести саженей, не дальше.

В этот момент в Цитадели забили колокола. Гулкий металлический звон разнесся по округе. Соловьев замер и затих.

— Стоять! — закричала стража на воротах.

Но я даже не думал останавливаться, и отряд, невзирая на крики и жесты, на полной скорости влетел в Ярмут.

Глава 15

Не знаю, что сработало на городской заставе — доспехи ордена, нашивки Подмастерьев или смертельно бледный Соловьёв на волокуше. Но в Ярмут отряд влетел на всех парах. Город кипел жизнью: гудели рынки, звенели монеты, раздавались громкие голоса. Люди медленно шли по улочкам, толпились у прилавков, гуляли и кричали.

Я пришпорил своего зачарованного коня и принялся прокладывать Ивану путь через этот кипящий котёл. Передо мной выскочила телега с сеном.

— Дорогу! — проревел я, вжимаясь в гриву своего коня и натягивая поводья так, что животное чуть не взметнулось на дыбы.

Иван с Ярославой успели затормозить. Телега резко дернулась, и мы рванули вперёд с новой силой.

Лошадь Ивана была покрыта белой пеной, тяжело дышала, а её бока ходили ходуном. Волокуша с Соловьёвым подпрыгивала на камнях и высекала искры, и каждый толчок грозил нашей гонке со смертью провалом.

Я вёл отряд через городской хаос, и мой острый взгляд выискивал малейшие бреши и коридоры в людской толчее. Я невольно выцеплял фигуры тех, кто участвовал в испытании силы. У колодца в тени стояла тройка Подмастерьев: у одного рука висела на перевязи, у другого всё лицо распухло от синяка. Они оба были понурыми.

Мы проскочили мимо.

— Выпьем! — раздался пьяный гогот у трактира, и я увёл лошадь в сторону.

«Весёлый ворон» промелькнула вывеска передо мной. Здесь Подмастерья, наоборот, орали весёлые песни, размахивали кружками и радостно хлопали друг друга по плечам. Они явно справились.

Тут же я невольно увидел паренька не сильно старше меня на ступенях у кузницы. Он сидел на ступенях и смотрел перед собой, схватившись за голову руками.

— С дороги! — вновь рявкнул я, поравнявшись с тяжело гружёной каретой.

Возница в ужасе шарахнулся в сторону, осыпая меня отборной бранью. Люди на улице отпрыгивали, шарахались в подворотни. Кто-то зло кричал нам вслед.

Чёрная неприступная цитадель появилась перед нами неожиданно. На воротах, через которые я меньше недели назад пришёл на смотр, дежурили Вороны-часовые. Они, завидев нас, сразу насторожились.

— Подмастерья, — раздалась команда, — сбавить ход!

Но я не остановился, лишь направил коня прямо в ворота. Я видел, как часовые крепко сжали алебарды и замерли, оценивая ситуацию. Взгляды в какие-то два-три удара сердца скользнули по взмыленным коням и моему лицу, залитому грязью и потом. Один из Воронов заметил волокушу, на которой лежал бледный как смерть Соловьёв.

Орденцы быстро рассыпались в стороны, отводя алебарды и открывая путь внутрь.

Отряд, не сбавляя скорости, влетел в широкий проём каменных ворот, оставив за спиной шумный Ярмут. И первым звуком, встретившим нас, был ещё один удар колокола.

Здесь внутри воздух был наполнен звоном доспехов, ржанием коней и приглушённым гулом