Лунная угроза - Эдмонд Мур Гамильтон

— Они чем-то заняты, — взволнованно прошептал он, — и если переключать конденсатор, то сейчас самое время!

С этими словами он проворно достал из карманов несколько кусков металла, которые до этого грубо заточил о бетонные стены комнаты, и они с Эрнестом начали вместе ковырять и царапать ими цемент у основания одной из решеток — это было их единственным шансом на свободу. Дело подвигалось медленно — Рэлтону казалось, что, несмотря на их усердный и мучительный труд, твердый цемент, на котором Маллетт за время своего заключения успел сделать несколько неглубоких царапин, почти не поддавался их усилиям. Но они все равно продолжали работать. Их руки были в синяках и кровоточили, огромный конденсатор на поляне продолжал гудеть, созвездия у них над головой медленно вращались в темном небе, постепенно светлеющем с приближением рассвета.

Дальнейшие часы показались Рэлтону бесконечными: все его чувства притупились, а прочный цемент словно насмехался над ним и Ричардом, с трудом углублявшим сделанные на нем надрезы. Но они не прерывались ни на минуту, смахивая с цемента кровь и прислушиваясь к приглушенному гулу голосов, по-прежнему доносящемуся из невидимого им лабораторного корпуса. Конденсатор все это время оставался незащищенным, а они все работали, но, казалось, ни на шаг не приближались к свободе. Черное небо над ними приобрело серый оттенок, предвещавший наступление рассвета, и в какой-то момент Рэлтон увидел, что мерцающие массы протоплазмы у основания огромного конуса уже смогли подняться по крутым склонам на половину его высоты и удерживались на этом уровне. И они продолжали вздыматься все выше, безрассудно и слепо стремясь к краю вершины.

Однако не сверкающие пенистые потоки, затопившие нижнюю часть пустынного острова, занимали главное место в мыслях Маллетта и Рэлтона, пока они пытались выломать решетку, окровавленные, слепые от заливавшего глаза пота и почти обессиленные. Оба узника думали о других гигантских потоках серой слизи, которые, как они знали, захлестывали в это время берега и острова по всему миру, поглощая народы Земли по мере того, как они продвигались вперед. Друзья не говорили об этом, ни один из них не произнес ни слова, пока они трудились над решеткой, чувствуя, как силы оставляют их. Оба сосредоточились на бетоне, который никак не могли расковырять, но мысль о захватывающей Землю протоплазме как будто витала между ними в воздухе, направляя все их силы на освобождение.

И в конце концов, когда на востоке забрезжил рассвет, им удалось выковырять крупный кусок цемента рядом с центральным прутом решетки, и они, отбросив его на пол, выпрямились, почти обессиленные.

— Это все, что мы могли сделать! — тяжело дыша, прохрипел Маллетт. — Все, что нам теперь осталось — это расшатать и вытащить эту перекладину, — он указал на прут. — Но ждать нельзя, еще немного — и наступит день.

На мгновение друзья замерли, а потом схватились за перекладину, уперлись в бетонную стену и из последних сил потянули железный прут на себя. Рэлтон почувствовал, как его мышцы сводит от напряжения, и услышал стон Ричарда, тоже выбивавшегося из сил. Закрыв глаза от натуги, Эрнест почувствовал, как перекладина слегка шевельнулась в их с Маллеттом руках, но когда они выпрямились и быстро осмотрели ее, то обнаружили, что им удалось только слегка ее расшатать. Они снова схватились за прут, снова изо всех сил потянули его на себя, и на этот раз он более ощутимо зашевелился в своем гнезде. На мгновение узники затаили дыхание, а затем снова схватились за перекладину. Еще одно невероятное усилие — и прут поддался, а потом вдруг с резким, пронзительным скрежетом железа о цемент полностью вышел из стены.

Выронив его на пол, два друга отвернулись от окна и прислонились к стене, запыхавшиеся и измученные, но с бешено колотящимися сердцами прислушивающиеся к звукам, доносившимся снаружи, чтобы убедиться, что пронзительный скрип решетки не вызвал тревоги у Мансона и остальных. Пленники заметили, что голоса, звучавшие в лаборатории как будто бы смолкли, но звуков тревоги не было слышно, и из лабораторного корпуса никто не вышел — по крайней мере, когда Эрнест с Ричардом выглянули в окно, они никого не увидели.

Выждав еще немного, Маллетт подтянулся и протиснулся через поделанную в решетке брешь, а потом и Рэлтон последовал за ним. Они присели на корточки под окном и еще раз осмотрелись. Серое небо на востоке быстро светлело.

Маллетт указал в центр открытого пространства, туда, где стоял мощный шар-конденсатор и его многопрограммный переключатель.

— Контроль! — хрипло прошептал друг Эрнеста. — Если мы до него доберемся…

Они крадучись, бесшумно двинулись вперед. Ни один из них не издал ни звука, и тишина вокруг них была почти полной, если не считать еле слышного гула конденсатора. Шаг, еще шаг… Медленно, осторожно они выбрались из скрывавшей их тени «тюрьмы» и соседнего с ней длинного здания на круглую центральную площадку. Кровь бешено застучала в жилах Рэлтона — сверкающий конденсатор находился теперь всего в нескольких сотнях футов впереди. Стоит ли броситься к нему и положиться на судьбу? Какие в этом случае будут шансы вовремя добраться до управления конденсатором? Эрнест отбросил эту мысль — слишком рискованно, его могут заметить. Они с Маллеттом тихо и незаметно поползли вперед — через пару минут их бесшумное продвижение должно было закончиться возле шара. Еще через несколько мгновений…

— Ваша стратегия, Маллетт, какая-то… боюсь, что она инфантильна, — холодный и резкий голос Мансона, словно меч, пронзил царившую вокруг тишину.

Беглецы замерли, а потом оглянулись на звук его голоса. Из открытой двери одного из зданий позади них вышел высокий холодно улыбающийся ученый с тяжелым автоматическим пистолетом в руке, а из-за других корпусов, стоявших справа и слева от площадки, выглянули трое остальных — Лабро, Кингсфорд и Краунер, тоже направившие пистолеты на Эрнеста с Ричардом. До конденсатора оставалась еще пара сотен футов, и в тот момент Рэлтон окончательно осознал, что добраться до него им уже не суждено — пули со стальными наконечниками из четырех пистолетов пронзят их тела гораздо раньше. Ученые все-таки услышали шум, который их пленники подняли, когда выламывали решетку — и теперь они держали беглецов на мушке, насмешливо глядя на них сверху вниз. Седовласый Мансон усмехался, смуглое лицо Лабро исказилось от безумной ярости, Кингсфорд злорадно фыркнул, и его волевое, интеллигентное лицо тоже дьявольски скривилось, а лицо светловолосого Краунера было холодно-безразличным, и только глаза его горели безумным огнем за блестящими очками. Все эти лица, казалось, медленно вращались вокруг Рэлтона в этот