Война на пороге твоем - Дмитрий Сергеевич Самохин

стороны, я знал, куда мы летим, в отличие от Марка, и вроде следовало бы поделиться с ним информацией. Но что‑то внутри меня предостерегало от этого. Часть сведений я ему сообщил, хотя знал куда больше.

— Кажется, я их вижу! — нарушил молчание Марк.

— Что значит «кажется»? — Увлекшись своими мыслями, я перестал следить за космосом.

— Вон там, посмотри… — Марк указал рукой.

Я проследил и увидел крошечное пятнышко, которое поспешно ускользало с экрана, направляясь к границе планетарной системы Вершины, очерченной облаком космической пыли.

— Какое у нас отставание? — поинтересовался я.

— Часов десять, — объявил Марк, сверившись с бортовыми данными.

— Хотел бы я знать, почему так получилось? В прокол‑то входили друг за другом.

— Да, друг за другом, — согласился Марк. — А вот выходили по‑разному. «Подсолнух», что называется, на гребне волны, через широкие ворота, а мы напролом лезли в угольное ушко, растягивая его.

— Что ты имеешь в виду?

— Прокол начат захлопываться прямо перед нами. На «Подсолнухе» очень хотели, чтобы мы остались в межгалактическом компоте.

— Полагаешь, что моя версия с захватом «Подсолнуха» верна?

— Похоже на то, — кивнул Марк. — Я записывал все параметры и вообще провел анализ прыжка — много интересных данных получил. Думаю, если над этими выкладками поработают ученые из ЗАКИ note 2, то через некоторое время мы будем располагать приводами, позволяющими совершать проколы в иные Галактики.

— Осталось только до Земли добраться и передать всю информацию в надежные руки.

— На худой конец и Амбер сойдет.

— Меня настораживает другое… — Я решил поделиться с Марком своими сомнениями. — Если Давыдов захватил власть, то почему он, вместо того чтобы уйти от нас несколькими прыжками, стремится к Вершине?

— Ты же говорил, что система замкнута, вот и мечтает затеряться, — предположил Марк.

— Ответ слишком прост. За банальностью — не рассматривается, — не согласился я.

— Тогда не могу знать.

Я все же решился: Марк должен знать всю правду.

— По‑мнению нашего безмолвного компаньона, — я скосил глаза на булыжник по имени Скарандаки, — на одной из планет системы Вершина может быть спрятана Библиотека Джантшун.

— И какое это имеет отношение к Давыдову? — вытаращился на меня Крысобой.

— Никакого, — сказал я, — если Ираклий Пай Давыдов действительно простой торговец, занимающийся поставками продуктов нашим врагам, что, впрочем, тоже не является законным, а не эмиссар Гоевина, который имеет четко поставленную задачу.

— Эмиссар, эмиссар…— посмаковал словечко Марк. — А почему на поиски этой загадочной Библиотеки отправили человека, а не джантшун? Или Давыдов — джантшун?

— Нет, Ираклий Пай не джантшун. Тут ты точно не ошибаешься. Но в деле появились новые действующие лица. Я называю их Измененными. Это люди, только они… — Я пытался найти верные слова. В общем, многократно превосходят обыкновенных людей. Они сочетают в себе силу и возможности человека и джантшун.

Крысобой насторожился. Для него мои способности были верхом совершенства, и известие о появлении более могущественного противника не могло его обрадовать.

— Откуда ты про этих Измененных пронюхал? — спросил Марк.

— Столкнулся с одним на «Громовержце», что называется, рука к руке. Надо сказать, что встреча эта не пришлась мне по вкусу. Храни Господь от подобных типов!

— Интересно…— задумался Крысобой. — Гоевин объявил о начале войны, но она как бы застыла на пороге. Война на пороге твоем… Война на пороге каждого из нас… Он держит нас в неведении и не спешит нападать.

— Извини, поправлю…— перебил я Марка. — Официально война не была объявлена. Флот Джантшун перешел наши границы, а затем вернулся восвояси, повис на рубежах и не трогается с места.

— Да, конечно, а еще две федеральные республики в одностороннем порядке разорвали договор с Землей и вышли из‑под ее протектората! — Марка переполнял едкий сарказм.

— Земля к войне не готова. Если бы война была с маленьким государством, то тут без проблем… С негуманами? У нас разные сферы интересов, и такое просто невозможно… А вот Джантшун…Прежние властители Галактики заявили о своих правах и показали, что они сильнее и лучше подготовлены к грядущей войне! Не ошибусь, если скажу, что Земля, а вместе с ней и мы, в глубокой и темной заднице. Мы тут носимся по Галактике, пытаясь найти союзников, а джантшун строят флот, копят силы и разыскивают таинственную Библиотеку Первопришедших, которая даст тому, кто ее найдет, огромное преимущество — как в технологическом смысле, так и в численном отношении…

— Это все мне ясно. Я вот другого понять не могу, если Библиотека до сих пор не найдена, то откуда у Давыдова технология прокола межгалактической ткани, откуда появились Измененные? — Крысобой умолк и вопросительно посмотрел на меня. Я молчал.

— Не кажется ли тебе, что Библиотека Первопришедших либо чистой воды вымысел, миф, легенда, либо ловушка, в которую мы и несемся на всех парах? — Крысобой вновь умолк, глядя на меня и стараясь понять, какой эффект произвели его слова.

Я молчал.

— Почему, избежав пленения, вынеся на своем хвосте нас из межгалактики, Давыдов необдуманно несется к планете, которая, по непроверенным данным булыжника, может скрывать в себе мифическую Библиотеку?

Я молчал. Но тут в моей голове, равно как и в голове Марка, зазвучал бесплотный голос:

«Мне кажется, я могу дать ответы наряд вопросов. Если это, конечно, будет позволено булыжнику». Крысобой от досады крякнул и заявил:

— Вот уж не думал, что негуманам доступен земной юмор!

«Моя специализация — земляне. Я долгие годы собираю всю информацию о вашей странной расе»,— пояснил рииег Скарандаки.

— Мы слушаем тебя, Скарандаки. — сказал я. «Подсолнух» и «Арго» вышли из прыжка в разное время. Отставание «Арго» — именно отсюда. В момент прыжка ваша подруга на «Подсолнухе» уже была дезактивирована и не могла сопротивляться. Соответственно, Давыдов делал прокол в то место, куда ему было нужно. Он строил расчет на один корабль — чтобы вы не прошли. И вынырнул в полной убежденности, что вы погибли. Вот и отправился по своим делам. Как это у землян и бывает'.

Объяснение Скарандаки не было лишено смысла. Правда, после него на душе у меня стало черным‑черно — как в печной трубе. Я испытал жуткое беспокойство за Ренату. Даже помыслить не мог, что Давыдов ее убил. Если он совершил это, то лучшее, что ему