Спецназ спешит на помощь-2 - Вадим Владимирович Чинцов

На нас, чертову дюжину в командирской форме НКВД, с высшими наградами страны на груди, оглядывались и провожали долгими взглядами практически все. Маша с курсантскими погонами сияла как солнышко, греясь в лучах чужой славы.

— Герои! — с уважением произнес юный комсомолец, разглядывая нас с отвисшей челюстью.

А вот один гражданин лет под сорок с хвостиком, сплюнув в нашу сторону, едва слышно выдохнул — Ага, герои в камерах из невиновных признания выбивают, а потом им за это награды вешают и звания дают!

Удав ухмыльнулся — Не все нашу форму любят!

Мария порывалась было броситься задержать «антисоветчика», вот только Рэмбо не дал — В его словах, Машенька, тоже есть правда и как она не горька, мы все имеем право на критику. Тем более правдивую.

Маша сникла — Но как же так?

Ее муж пожал плечами — Увы, полно в нашем наркомате подонков, которые ничего кроме как выбивания признаний не умеют делать, а тут ума много не надо, кулаки пудовые, да сапоги подкованные, чтобы упавшему ребра ломать да нутро отшибать. Слава Богу, мы не тюремные палачи. Мы казним и пытаем только истинных всех нас люто ненавидящих врагов нашего народа. По ту сторону фронта!

Барсовцев перебрасывали небольшими группами по десять пятнадцать человек с пересадками через Ленинград и Хельсинки в Швецию. Фактически Финляндия была к тому моменту оккупирована нашими войсками, но официально она продолжала оставаться независимым государством. Благодаря чему регулярные авиарейсы никто не отменял.

Во время нахождения в небе Строевы, сидя рядом, держались за руку. Андрей вспоминал их прогулку по Москве. После зоопарка несмотря мороз мы выбрались в Сокольники. В будний день было мало народу, только школьники двух школ пришли соревноваться в беге на лыжах и мы даже поболели за одну из команд.

Много было детей, которых Катали на тройках, санных поездах, финских санях и горках. Совсем маленьких катали на небольших санях, запряжённых осликами и пони. Малышня визжала от восторга, закутавшись шарфами так, что оставались видны только глазенки.

В Хельсинки, пока ожидали пересадки, мы разглядывали лица людей. Нигде не было видно нашего присутствия — ни красных флагов, ни лозунгов, так любимыми вождями СССР. Наши войска располагались в казармах распущенных финских войск и только после комендантского часа советские патрули демонстрировали настоящую власть в этой стране.

Швеция, формально объявившая нейтралитет, все так же продолжала обеспечивать нацистскую Германию стратегическими и военными продуктами. В стране был объявлен траур — при наступлении советских войск и оккупации Финляндии полностью был уничтожен Шведский добровольческий корпус из полуторы тысяч человек, воевавший в составе вооружённых сил Финляндии против СССР. С другой стороны, Швеция стала убежищем для антинацистских и еврейских беженцев со всех уголков Европы. Строев знал, что Швеция интернировала три советских тральщика с военнослужащими, переплывших на её территорию в начале октября 1941 года после падения обороны острова Эзель в ходе Моонзундской оборонительной операции; два корабля Швеция вернула СССР после войны, судьба третьего не установлена. Известно об интернировании в Швеции 3 транспортов, 20 буксиров и свыше 200 мелких рыболовных и прочих судов, бежавших от немцев из материковой Эстонии и Моонзунда. Кроме того, на территории Швеции оказались советские военнопленные, которые также были интернированы, а не оказались в немецких концлагерях.

Ганс Пикенброк прибыл на свое рабочее место в отвратительном состоянии — русские рвались вперед и вперед. Калининград пал, Фюрер вернулся в Берлин, спрятавшись в бомбоубежище, расположенное недалеко от рейхсканцелярии и построенное в тридцать шестом году. Бункер Рейхсканцелярии изначально строился как временное бомбоубежище для Гитлера. На сегодняшнем совещании Гитлер в панике потребовал начать строительство Фюрербункера, который по его мнению должен находиться на 2,5 метра ниже имеющегося Форбункера и к западу-юго-западу от него.

Фюрер едва сдерживался, что бы не сорваться в истерику и, подойдя к шефу Абвера, ткнул своим пальцем в его грудь — Ганс! Почему до сих пор у меня нет подписанного мирного договора с Великобританией?

Генерал-полковник пожал плечами — Мои люди сейчас в Берне, ведут переговоры с представителями «Сикрет интеллиджент сервис». Англичане осторожничают, они опасаются мирового скандала.

Фюрер с досадой отошел — Без договора я не могу перебросить на восток оставшиеся войска. Русские уже на территории Пруссии.

Пикенброк хотел было упомянуть о том, что две неполные дивизии ничего уже не решат, но вовремя остановился. Однако эту дурость совершил Гальдер — Мой фюрер! Эти жалкие две ощипанные дивизии за неделю будут уничтожены! Делать на них ставку просто глупо!

Фюрер развернулся как ужаленный в задницу и брызги слюны полетели начальнику Генштаба Вермахта в лицо — Франц! Вы совсем охренели! Назвать своего фюрера глупцом! Да я… — фюрер рванул ворот рубашки, у него явно начался припадок бешенства: глаза вылезли из орбит, он начал задыхаться. Вызвали врача и тот вколол Гитлеру успокоительное. Ганс со стороны наблюдал за этим цирком с брезгливостью, сделав однако непроницаемое лицо. Казалось еще немного и фюрер начнет жевать угол прекрасного персидского ковра. «И этому ничтожеству служу я и остальные генералы и фельдмаршалы! А ведь так хорошо все начиналось! Или нам всем этот актер погорелого театра смог пустить пыль в глаза. Тогда почему он не осмеливается пустить себе пулю в голову? Паяц и трус.»

Покинув вместе с Главой Верховного командования вооружённых сил Вермахта генералом Кейтелем бункер, Пикенброк невинно поинтересовался — Как вам этот спектакль?

— Я с самого начала советовал Гитлеру не нападать на Францию и выступал против войны с СССР. Оба раза я подавал в отставку, но Гитлер её не принял. Теперь одна надежда, что англичане не дадут русским войти в Берлин!

— Не боитесь отвечать за свои указ о военном судопроизводстве и приказ о комиссарах, согласно которому все захваченные политруки и евреи подлежали немедленному расстрелу на месте?

— Когда на меморандуме бывшего главы абвера Канариса с предложениями улучшить обращение с советскими пленными, хотя бы по той причине, что «вместо того, чтобы использовать разногласия вну­три населения оккупированных областей для облегчения немецкого управления, делается всё для мобилизации всех внутренних сил России в единой враждебности», я написал: «Размышления соответствуют солдатским понятиям о рыцарской войне! Здесь речь идёт об уничтожении мировоззрения. Поэтому я одобряю эти меры и защищаю их». И я не жалею ни о чем. — ускорив шаг, Кейтель гордо удалился.

Увидев в своей приемной как ни в чем ни бывало сидящего командира русских десантников