Пришествие князя тьмы - Иван Непейпиво

Постепенно до меня начало доходить. Мой выброс некросилы не просто реанимировал мертвые ткани — он подчинил их моей воле! Я буквально всей кожей ощущал незримую связь, протянувшуюся между мной и трупом. Если прикажу — он будет повиноваться, словно марионетка. Вот так номер!

Любопытно, однако. Выходит, отныне он в моей власти? И вся его чудовищная сила, и способности — тоже? Хм, это открывает определенные перспективы. Можно такого натворить — мало не покажется!

Усмехнувшись, я подошел к копошащейся туше. Та замерла, будто почуяв хозяина. Право слово, даже в посмертии тварь признает мое главенство! Прекрасно, просто прекрасно.

Но что-то подсказывало: незачем плодить неупокоенных мертвецов. Пускай все идет своим чередом, а покойнички мирно тлеют в гробах.

Прикрыв глаза, я мысленно потянулся к обрубку шеи гориллы. Почувствовал, как некротическая сила сворачивается в тугой жгут, концентрируясь в одной точке. А затем резко дернул эфемерный поводок на себя, одновременно шепча слова Изгнания. Которые сами слетали с уст.

Труп содрогнулся всем телом и обмяк, роняя из пальцев голову. Последние искры не-жизни покинули разрушенную плоть, и теперь на полу лежала просто мертвая горилла. Дело сделано — покойся с миром, тварь. Свою роль ты уже сыграл.

Я брезгливо поддел тушу носком ботинка и решительно зашагал прочь. Что ж, первый блин вышел комом, но итог того стоил. Теперь вся академия будет шептаться о невероятных способностях Ивана Ведминова.

Я уверенно шагал по коридору, не обращая внимания на перешептывания и любопытные взгляды студентов. Пусть болтают, мне-то что? Главное — репутация создана, авторитет завоеван.

Вдруг мое внимание привлекла странная сцена. Дмитрий Шереметьев, красный от ярости, что-то выговаривал Снежинке, с силой ударяя кулаком по стене возле ее головы. Бедняжка вжалась в холодный камень, но глаз не отводила, храбро пытаясь утихомирить разбушевавшегося хозяина.

Приблизившись, я невольно уловил обрывок их разговора:

— Да ты хоть представляешь, сколько отец за него выложил?! — орал Дмитрий, брызжа слюной. — А теперь из-за этого сопляка все его планы псу под хвост!

Хм, интересно. Это он про того перста-гориллу, от которого меня так настойчиво предостерегала Снежка?

Однако вмешиваться я не стал. Пусть сами разбираются. Но что-то подсказывает что мое семейство стоит поперек горла отца Дмитрия! А в частности я, раз уж меня пытаются убить.

Ускорив шаг, я двинулся дальше по коридору. И тут мне наперерез выскочил взмыленный Гром.

— Ваня! — выдохнул он, хватая меня за плечи. — Я ведь пытался помочь, когда тот озверевший перст на тебя кинулся! Но толпа вдруг подхватила меня и буквально вышвырнула из аудитории. А потом обратно не пустили, представляешь?

Я философски хмыкнул и похлопал приятеля по плечу. Можно подумать, я нуждался в подмоге! Но прозвучало бы слишком заносчиво, так что я просто небрежно обронил:

— Да расслабься ты, я и сам прекрасно справился. Всего-то делов — укоротить одну бешеную гориллу на голову. Скучно, если подумать.

Гром ошарашенно заморгал и покачал головой. Ишь ты, а ведь проникся, увалень!

— Слушай, дружище, а твой перст только телепортироваться умеет? Ну там, с места на место скакать?

Гром недоуменно кивнул, явно не понимая, к чему я клоню. Ну еще бы, куда его приземленному умишку за полетом инфернальной мысли угнаться!

— Тогда тебе надо срочно развивать его боевые навыки, — продолжал я, загадочно понизив голос. — Конечно, твой истукан и сейчас не промах, но нельзя вечно держать его взаперти. Запишись-ка на уроки фехтования и рукопашного боя. Пусть этим в основном и занимается, а?

Несколько мгновений Гром озадаченно пялился на меня, явно потрясенный столь внезапной заботой о его персте. А потом ринулся обнимать.

Я с трудом увернулся от его медвежьей хватки и выставил руки перед собой. Вот только нежностей мне сейчас не хватало!

— Тише ты, болван! — прошипел я, потирая грудь. — Забыл, что меня только что едва не порвали? Имей совесть!

Разумеется, о своей способности к сверхбыстрой регенерации я благоразумно умолчал. Незачем раскрывать все карты раньше времени. Авось сгодится еще для какого-нибудь эффектного трюка.

Гром виновато потупился и пробормотал извинения. Ну вот, другое дело. Однако пора закругляться с душещипательными сценами — дел невпроворот.

— И вот еще что, — небрежно добавил я. — Я договорился насчет твоей практики. Поедешь вместе со мной, все путем. Считай, твоя мечта сбылась.

Ох, зря я это сказал! Потому что в следующий миг Гром издал совершенно немужественный визг и принялся бурно трясти мою многострадальную длань.

— Папка будет мной гордиться! — верещал он, размазывая влагу по лоснящейся физиономии. — И все благодаря тебе, Ванечка! Век не забуду, ей-ей!

Кое-как отцепив его от себя, я заспешил прочь. Тоже мне, сентиментальное трепло выискалось! И этот человек рвется в боевые маги? С такой-то душевной организацией? Селедки в бочке и те брутальнее будут.

Мы как раз проходили мимо дверей в соседний зал, когда оттуда донесся шум и гомон. Похоже, наставники спешно собирали студиозусов, чтобы распределить перстов по-быстрому, пока никто не успел смыться и не пришлось выделять для этого еще один день.

Я презрительно фыркнул. Еще чего не хватало — любоваться на этот парад убожества!

— Пойдем-ка отсюда, — позвал я Грома, ускоряя шаг. — Неохота смотреть, как всяким ничтожествам раздают утешительные призы в виде дохленьких слуг. У меня на сегодня иные планы.

— Это какие же? — полюбопытствовал приятель, семеня рядом.

Я хитро прищурился и хмыкнул:

— Для начала — отоспаться. Что-то вымотался, аж глаза слипаются. Но ты скажи — когда там у нас по графику окончание учебного года?

Гром оживился:

— Так завтра же День Основателей, Вань! Если ничего не отменят из-за сегодняшних событий, будет грандиозное торжество. Родителей пригласят, ярмарку устроят. А еще говорят, даже арену затеют — ну, такой магический кулачный бой, смеха ради. С перстами которые, представляешь? А после — собирай манатки, и на практику!

Я довольно заулыбался. Превосходно! Всегда мечтал поглазеть на настоящий праздник в мире живых. Это тебе не унылые шабаши Преисподней — там, поди, и повеселиться можно от души, и на других поглядеть.

С этими сладкими мыслями мы добрались до своей комнаты. Гром плюхнулся на кровать и принялся увлеченно строить планы на завтра, а я лишь слушал вполуха, погруженный в собственные размышления. В основном разговоры Грома были о девушках, а о чем еще может думать человеческий подросток в