Цветок пустыни - Кира Леви

первыми лучами солнца на дворцовую кухню доставили добычу. Эрган и его отец ещё до рассвета, обратившись в драконов, слетали в горы и вернулись с охоты, принеся несколько горных козлов. Это был старый обычай — угощать народ мясом, добытым руками самого эмира или его наследника. Такой дар считался особенным, наполненным силой охотника и благословением пустыни.

Во дворе дворца лишь освежевали добычу и разделили туши, а готовить велели прямо на улицах, как и заведено в дни больших праздников. Огромные котлы, чёрные от времени и покрытые замысловатыми узорами, расставили по всей центральной площади. В них загодя залили воду, бросили горсть соли и первых пряностей. В кипящий бульон с глухим всплеском опускали не только добытых в горах козлов, но и мясо хан'ира — местного хищника, крупного, как степная корова, но живущего в горах и обладающего жирным мясом с глубоким насыщенным вкусом.

Караксай, как называли это угощение шатхарцы, варили долго, медленно, давая специям раскрыться. Считалось, что в этом блюде собраны все вкусы Каракса. В котлы кидали сушёные ягоды, придающие лёгкую терпкость, обугленные на открытом огне корни, чёрный чеснок и обильную горсть дроблёных семян жгучего перца. Над площадью тянулись густые, душистые струйки дыма, пропитывая всё вокруг ароматом жареного мяса и пряных трав.

Как только первая порция была готова, к котлам выстроилась толпа. Старейшины и воины получали угощение первыми, после чего караксай раздавали остальным. Глиняные пиалы передавались из рук в руки, и я с удовольствием наблюдала, как люди неторопливо прихлёбывают, обсуждая насыщенный вкус.

Дети с восторгом заглядывали в котлы, принюхиваясь и нетерпеливо перебирая босыми ногами. Кто-то из поваров, улыбаясь, специально черпнул лишнюю ложку бульона, угощая маленького шалопая. Тот, зажмурившись, сделал большой глоток, а потом довольно заулыбался, вытирая жирные губы рукавом.

Горожане благодарили эмира, бросая короткие молитвы Духам, и я чувствовала, как атмосфера праздника напитывает меня эмоциями радости и счастья. В этот день все были едины: богатые и бедные, торговцы и ремесленники, драконы, оборотни и простые смертные. Мы пережили бурю, а значит, сегодня — день, когда нужно радоваться жизни.

На рыночной площади музыканты в ярких одеждах играли на барабанах и флейтах, окружённые толпой зевак. Дети бегали, облизывая липкие пальцы от леденцов, молодёжь пускалась в пляс, а старейшины смеялись, наблюдая за весельем и не забывая о порядке. Звучали речи в благодарность эмиру и Духам. Атмосфера была наполнена шумом, смехом и заботливой суетой.

На центральной площади поставили большой раскладной шатёр с расшитыми стенами. Там придворные актёры показывали сценки, рассказывающие о недавней буре и о благодати, что Духи даровали городу, позволив ему выстоять. В какой-то момент мы покинули веселящийся народ и отправились с эмиром и супругом во дворец.

Глава 22. Как правильно радовать драконов

Пока город готовился к веселью, дворец уже сиял во всей красе. По широким залам расстилали ковры с затейливыми цветочными узорами, развешивали дорогие ткани: от легчайшего шифона с блестящей нитью до тяжёлого бархата, расшитого вручную. Столы ломились от лучших кушаний: тончайших лепёшек, смазанных пряным маслом и посыпанных кунжутом, огромных блюд с жареным мясом, украшенным ломтиками цитрусов и яркими зёрнами граната, плошек с ореховыми и медовыми сладостями.

Главными вдохновителями торжества были Айла и Фирюза. Айла, обычно сдержанная и немного прохладная к чужакам, распоряжалась поставщиками, проверяла списки блюд, шептала указания осаме Зибару.

Омега сегодня был как никогда красив. Без привычного тюрбана, его густые волнистые волосы рассыпались тёмным шёлком по плечам, отливая синим блеском в свете огней. Тонкие, изящные пальцы, обычно увенчанные множеством колец, сегодня были неожиданно обнажены, словно он намеренно снял свои вечные доспехи блеска и власти.

Белый кафтан, расшитый тончайшими узорами из серебряных нитей, плотно облегал его стройную фигуру, подчёркивая аристократическую осанку. На груди поблёскивали драгоценные самоцветы — алые, как кровь, они мерцали в свете факелов, притягивая взгляды. Узкие серебряные штаны подчёркивали длинные ноги, а лёгкие шаги были столь плавными, что он казался тенью, скользящей между светом и тьмой.

Сегодня он был не просто распорядителем дворца, строгим и безупречным в своих обязанностях. Нет, сегодня он был гостем на половине гарема.

Именно туда, куда не допускались мужчины, пригласили меня: я шла вслед за миниатюрной служанкой, сквозь узкие коридоры, попадая в пространство, о котором ходило так много слухов среди простого народа.

Женские покои были настоящим воплощением каракской роскоши: стены, украшенные резьбой и арабесками, низкие диванчики, обитые яркими шелками, и повсюду мягкие подушки с кистями. В воздухе стоял тонкий аромат лепестков роз и амбры. Женщины гарема — в том числе несколько младших жён эмира, наложницы и приближённые служанки — все собрались здесь, чтобы смотреть целое представление. Я увидела Айлу и Фирюзу, сидящих чуть поодаль от остальных, на более роскошных подушках. Айла была в платье глубокого винного оттенка с золотистой вышивкой, Фирюза — в нежно-изумрудном, украшенном жемчугом по вороту. Они незаметно подавали знаки сидящим у стен наложницам с музыкальными инструментами в руках и танцовщицам.

— Дэса, попробуйте нашу пахлаву, — негромко произнесла Айла, указывая на серебряный поднос, уставленный разнообразными сладостями. Её карие глаза смотрели на меня доброжелательно. — Сегодня повара действительно превзошли себя.

Я взяла кусочек нежной пахлавы, пропитанной пахучим мёдом и пряным сиропом. Во рту разлилась тёплая сладость, смешанная с ароматами пряностей и орехами. В дань уважения я проглотила кусочек.

Тем временем музыка зазвучала громче. В центр вышли танцовщицы в полупрозрачных шелках, расшитых золотыми монетками и самоцветами. Каждое их движение сопровождалось тихим перезвоном браслетов на запястьях и щиколотках. Негромкий ритм барабанов и певучие переливы струнных инструментов слились в магическую гармонию. Я с удовольствием наблюдала за пластикой их тел и красотой тканей, мелькающих в танце. Это был праздник женской грации, устроенный специально для нас, где мы, женщины дворца, могли наслаждаться красотой без взглядов мужчин.

Но вот в покои вошёл единственный мужчина, которому было позволено присутствовать в этом мире — эмир.

Как же оживились сразу женщины! Первые пять жён во главе с Айлой и Фирюзой тут же направились к нему, поприветствовав поклоном. Наложницы встали со своих мест, склоняя головы. Лишь после этого Айла и Фирюза подхватили эмира под руки и повели к тому месту, где сидели мы. Он выглядел довольным: драконьи глаза сверкали в свете свечей, а на губах играла ухмылка.

— Не заскучала? — спросил он, едва заметно склоняя голову ко мне. — Мои балаболки тебя не утомили, дэса?

Я улыбнулась, мягко покачав головой.

— Что ты, отец! Я с удовольствием смотрю представление.

Он