Не тот год - Михаил Владимирович Баковец

В дверь моей комнаты дважды ударили. Затем раздался всё тот же голос:

— Герр Миллер? Проводится проверка, откройте дверь… Герр?

Я стоял у стены рядом с окном, скрытый заговором. У моих ног лежал узел со взрывчаткой и гранатами. В пиджаке ждала своего часа круглая М39. В правой руке держал приготовленный к бою «вальтер». Возможно, всё ещё обойдётся и у меня получится уйти тихо, не поднимая шума.

— Фрау, у вас есть запасной ключ от этой двери? Или нам придётся её сломать.

— Да-да, конечно, я сейчас принесу.

«Чёрт, нужно было самому открыть. Пусть бы сразу вошли и увидели, что здесь никого», — с раздражением подумал я.

— И вы не видели, как он уходил? — недовольно спросил полячку немец, когда та вернулась.

— Да он удивительный человек, пан офицер, — стала та оправдываться. — Уходит и приходит незаметно для меня. Вчера я тоже не видела, как он вернулся домой. Встретила его поздно вечером уже, когда он в ванную шёл. Весь такой запылённый был, словно и не в городе был.

«Вот сука старая», — вздохнул я. Злости на женщину особой не было. Сам виноват. Да только кто ж знал-то, а?

Немцев было двое. Унтер лет тридцати пяти и солдат чуть старше двадцати. Оба с карабинами, но у унтера на поясе висела кобура с пистолетом.

— Значит, вчера он вернулся поздно вечером и был весь в пыли? — задумчиво сказал он, обведя взглядом мою комнату.

— Так и есть, пан офицер, — закивала Возняк. — Только я его вечером увидела. А когда он пришёл, этого я не знаю. Говорю же, что очень удивительный и скрытный человек.

Есть такие люди, у который интуиция развита едва ли не до фантастических значений из-за огромного жизненного опыта и наблюдательности. Судя по взгляду унтера, он оказался одним из таких. Что ж, сам же себе подписал приговор. Себе и своим подчинённым.

Но первой моей целью стала полячка.

Нет-нет, убивать я её не собирался. Я не чудовище, чтобы рубить хвосты настолько категорически и беспринципно.

Зайдя ей за спину, я положил руки на шею и надавил на особую точку. Та, приглушённо вскрикнула, стала хвататься за шею и едва слышно сипеть.

— Фрау, что с вами? — напрягся унтер. На помощь, к слову, он не спешил. Как и второй немец. Оба смотрели на то, как задыхается хозяйка квартиры. Или им было плевать, или не верили в происходившее, ожидая подлость. Унтер ко всему прочему только краем глаз посматривал на полячку. В основном глядел по сторонам. Будто думал, что вот-вот из-под кровати или из шкафа выскочу я с шашкой наголо и порублю их со спины, глазеющих на корчившуюся бабку.

— Дитрих, плесни в неё водой. Может, поможет.

Не помогло. Пока рядовой снимал с пояса флягу в тонком войлочном чехле, я успел доделать своё дело и уложить женщину на пол, стараясь это сделать так, словно она сама на него плюхнулась на подкосившихся ногах.

Дитриха я зарезал ножом, ударив ему в межключичную ямку, когда он наклонился над бесчувственной хозяйкой квартиры. Оставив нож в ране, я выдернул из-за пояса «вальтер» и выстрелил из него с расстояния в метр в лоб унтеру. Тот резко дёрнул головой назад, ещё с секунду стоял на ногах и только после этого, как подкошенный рухнул на пол.

— Герр унтер? — послышался голос последнего гитлеровца, остававшегося на первом этаже. Выстрел он услышал, конечно, в тишине дома, но заговор превратил тот в невнятный звук, который всё же смог насторожить солдата.

Я почти бегом спустился вниз и с ходу в висок изо всех сил нанёс удар рукояткой пистолета крепкому малому, не уступавшему мне комплекцией. Тот без звука рухнул на пол, загремев карабином. Оставив его оружие, я наклонился, подхватил убитого, закинул себе на плечо и поволок на второй этаж, в свою комнату. Труп цеплялся сапогами за каждую ступеньку, глухим стуком подковок отсчитывая каждую. Скинув его на свою постель, я взял на руки полячку и понёс её вниз. Женщину пристроил в кресле в её комнате. Уходя, проверил её пульс, чтобы убедиться, что она жива. На её счастье, рука моя не дрогнула в момент удушения, не передавила ничего лишнего. Через десять-пятнадцать минут она придёт в себя.

И вновь бегом вернулся на второй этаж. Под голову унтера сунул свёрнутое одеяло, чтобы вытекающая из простреленного черепа кровь не протекла на первый этаж и не стала причиной преждевременной тревоги. Под верхнюю часть тела зарезанного с той же целью подложил подушку. Когда выдернул из раны клинок, оттуда ручьём хлынула кровь. Не прими я меры предосторожности, точно протекло бы вниз. Последнему гитлеровцу голову я проломил чисто. Так, небольшая царапина, из которой вытекло с десяток капель крови.

По-быстрому осмотрев карманы убитых, я стал владельцем двадцати рейхсмарок, горсти монет, хорошей зажигалки, увесистого складного ножа и ещё одного маленького перочинного. После чего забрал свои вещи и покинул комнату.

Закрыв дверь, я вставил в замочную скважину ключ, дважды его провернул и со всей силы надавил. Металл с громким хрустом переломился.

— Вот теперь порядок, — удовлетворённо произнёс я, выбросив в сторону половинку ключа. На какое-то время я прикрыл себе спину. Следов расправы над гитлеровцами я не оставил. Именно потому последнему проломил голову, а не стал стрелять или резать. Полячка, когда очнётся и решит сунуться в мою комнату, получит крупный облом. И не открыть, и не заглянуть в замочную скважину не сможет. Если новая команда с проверкой в дом не нагрянет, то трупы и до вечера не обнаружат. А то и до следующего дня.

На городских улицах обстановка заметно изменилась. Патрулей стало больше, гражданского люда меньше. Проверка документов производилась чуть ли не на каждом углу. За двадцать минут, пока шёл, я успел увидеть три ареста. Четырёх человек посадили в кузов грузовика. Ещё двух женщин с немолодым мужчиной поставили у стены под охраной солдата с винтовкой. Хотя не думаю, что их приготовили к расстрелу. Скорее всего, те ждали очередную конвойную машину или конвойного, который проводит их в комендатуру. Ничего другого мне в голову не пришло.

Глава 16

ГЛАВА 16

Примерно через пять минут после ухода из дома Возняк я увидел немецкого солдата на велосипеде. Он остановился у водяной