Рыжий: спасти СССР – 2 - Валерий Александрович Гуров

разведок сразу, я не спрашиваю, о чем с тобой говорил советник американского посольства в Вене, сотрудник ЦРУ Николас Кларк. Мне даже неинтересно, чем ты у себя в институте на самом деле занимался. Мне это все известно. Мне интересно лишь одно — почему ты так не любишь свою Родину? Страну, которой так преданно служил твой отец.

— Он-то служил, — проворчал Джермен Михайлович, — а его выбросили из органов с волчьим билетом только за то, что он остался верен Берии.

— Служба Родине — это не посиделки в финской бане с девками… — вздохнул председатель Комитета. — Помнишь гостиницу «Суоми» в Финляндии?.. Наказание нужно принимать, как часть своего долга перед народом. Твой отец так и делал… Нет, Джермен, не обида за его отставку тобою движет. Тебя прельстил Запад своим фальшивым блеском, вот ты и продал и страну и отца, который верно служил ей, и своего второго отца, Алексея Николаевича, ты тоже предал… Как ты посмел поднять руку на Чубайсова?.. А главное — за что⁈ За то, что этот сопливый пацан лучше тебя, профессора, директора института, разбирается в том, где правда, а где ложь?..

Андропов помолчал. Гвишиани попытался разглядеть в его спокойных глазах свою участь, но они были непроницаемы. Отчаяние захлестывало рассудок косыгинского зятя. Ему хотелось выкрикнуть: а не вы ли, Юрий Владимирович, через своего ставленника Калугина затеяли эту возню с экономическими кружками?.. В Генсеки метите!.. Хотите предстать перед народом мудрым реформатором!.. Да вы же, как только до власти дорветесь, всех же и раздавите, как асфальтовый каток!..

Главный чекист взял чистый листок и авторучку и положил перед подозреваемым, который был уже изобличен.

— Пиши!

— Чт-то п-писать?.. Чист-тосердечное приз-знание?

— Признание ты сделаешь официально, под протокол. А сейчас напишешь предсмертное письмо. Я лично передам его Люсе…

— Н-но в-ведь б-будет еще с-суд… П-приговор м-может еще смяг-гчат…

— Неужели ты думаешь, что я допущу, чтобы сына Михаила Максимовича, моего товарища по службе, судили по позорной статье за шпионаж?

* * *

На «Московском» нас встречали. Не с оркестром, правда, но все же. Солидный такой дяденька с дипломатом, в плаще и с зонтиком. Ленинград оказался в своем репертуаре. Мелкий моросящий дождь. Встречающий всё норовил держать зонт строго надо мною, но королева Марго тут же нырнула под защиту этого черного, явно импортного купола.

— Здравствуйте, Анатолий Аркадьевич! Моя фамилия Свиридов, — представился встречающий. — Я первый заместитель Григория Васильевича. Пройдемте к автомобилю.

Илья отнял у меня мою поклажу и мы засеменили под дождичком к выходу с перрона. Автомобиль — старый добрый «ЗИМ» он же «ГАЗ-12». Бежево-красный шестиместный седан. Водителя при нем не было. Побёг отлить? Свиридов вынул из кармана связку ключей, отпер все дверцы, потом повернулся ко мне.

— Кто будет вашим водителем, Анатолий Аркадьевич?

Ого! Это, оказывается, моя персональная тачка!

— Передайте ключи товарищу Воронину.

— Вы город знаете? — осведомился у гэбэшника первый зам Романова.

— Знаю. Я ленинградец. Первые двадцать лет жизни прожил на Васильевском, — ответил Илья, взял у него связку и полез за руль.

Я уселся рядом с ним, а Свиридов с Марго позади.

— Кировский проспект дом двадцать шесть-двадцать восемь, — сказал встречающий.

Капитан кивнул и завел движок. По меркам XXI века мотор этого ретроавтомобиля ревел, будь здоров, но ход у него оказался мягким. Да и приятно было сидеть в салоне этого исторического рыдвана. Все-таки авто представительского класса, не чета всем этим малолитражками, что сновали по улицам культурной столицы. Ну что ж, судя по началу, первый секретарь областного комитета партии Ленинграда относится к моим идеям со всей серьезностью. Поглядим, что будет дальше.

«ЗИМ» пересек мост через Фонтанку, свернул на Садовую, перемахнул через Троицкий мост и оказался на Петроградской стороне. Вскоре он уже въезжал во двор знаменитого Дома Трех Бенуа, где когда-то жил Сергей Миронович Киров. Когда мы вышли из автомобиля, Свиридов повел нас в роскошное парадное, где у входа сидела не обычная консьержка, а сотрудник вневедомственной охраны. Он вскочил. Вытянулся, приложив руку к козырьку фуражки, пожирая взглядом начальство.

Первый зам первого секретаря самолично открыл решетчатую дверь старинного лифта, кабина которого была обшита изнутри дубом и встроенными зеркалами. Лифт поднял нас на четвертый этаж, а по меркам эпохи панельной застройки — на седьмой. Отворил высокую двустворчатую дверь и вся компания очутилась в просторной прихожей. В квартире было тихо, пахло старым деревом и свежим ремонтом. В прихожей имелся громадный шкаф-гардероб, зеркало во весь рост, тумбочка для обуви и стойка для зонтов и тростей.

— Вот ваши апартаменты, Анатолий Аркадьевич, — сказал Свиридов, протягивая мне ключи. — Здесь вы будете жить и работать. Ваши вещи из общежития перевезены. Располагайтесь, товарищи. До новых встреч!

Он кивнул и вышел.

— Вот это хоромы! — ахнула Маргарита. — Толик, а можно я здесь поживу?

— С какой стати, — хмыкнул я, скидывая раскисшие кроссовки. — Товарищ Трошкин не простит.

— Да плевать я на него хотела, — отмахнулась она. — Он трус! Всякий раз, когда лез ко мне под юбку, трясся, как припадочный.

— С твоего позволения, Толя, я осмотрю квартиру, — смущенный такой откровенностью проговорил Воронин.

— Да, Илья, действуй, как сочтешь нужным, — сказал я.

Он разулся и шмыгнул в ближайшую дверь.

— Ну так что скажешь, милый? — нарочито медленно облизнув губы, томно проговорила королева Марго.

— Оставайся, — пожал я плечами. — Все равно пришлось бы нанимать домработницу для таких хоромин.

— Дурак! — крикнула она и выскочила из квартиры.

Так то лучше. Я скинул отсыревшую джинсовку, швырнул ее на стойку для зонтов и дернул одну из дверей. Удачно. За нею оказался сортир. Рядом ванная. Вымыв руки, я пошел осматривать свое новое обиталище. Хоромы — не то слово. Я насчитал семь комнат. Судя по интерьеру — одна гостиная, другая кабинет с примыкающей к нему библиотекой, четыре спальни. И это не считая кухни, такой просторной, что в нее могла бы поместиться стандартная однушка в хрущевке.

Мебель, конечно, казенная, годов пятидесятых, но это лишь добавляло этим апартаментам солидности. Зато в гостиной имел современный явно цветной телевизор и музыкальный центр. На кухне — громадный импортный холодильник. Полюбопытствовал — весь набит снедью, да не с ближайшего продмага. Выдернув из отделения для напитков, бутылочку «Байкала» и отыскав в выдвижном ящике для столовых приборов открывалку, я откупорил