Юго-западное направление - Алексей Дягилев

плясать (потому что не умели), а также по причине отсутствия партнёрш для танцев. Если танец девочки с девочкой ещё смотрится как-то естественно, из-за отсутствия кавалеров, то танец мальчика с мальчиком в этом времени не воспринимают. Разве что ради прикола. Вот и моя партнёрша сегодня не пришла, поэтому мы убрались подальше от патефона и просто употребляли спиртные напитки. Настроение было не очень, можно сказать в миноре. И такие-же песни я пел. Лирические, потому грустные. Не знаю как, но Нина сама меня нашла и предложила прогуляться по лесу. Отдав гитару Лёхе танкисту, и показав кулак остальным, чисто на всякий случай, чтоб не подумали чего этакого, иду рядом с ней. На посиделки я всегда переодевался в свою форму, которая висела в шкафу нашей палаты. Мы всё-таки жили ни где-нибудь, а в номерах санатория, хоть и с уплотнением на пару лишних кроватей. Так что свою военную форму сдавать в гардероб на хранение я не стал, чутка поскандалив с сестрой-хозяйкой и добившись разрешения у заведующей отделением. Ну и про второй пистолет я никому не рассказывал, сдав на хранение только один. Может это и паранойя, но ствол всегда был при мне. Днём в кармане больничного халата, вечером в правом кармане галифе, а ночью под подушкой.

Углубляемся всё дальше в лес, прямо по узкой тропинке, петляющей между дубов. Нина молчит, я тоже молча иду за ней, жду, когда проявит инициативу. Вроде пришли, так как девушка остановилась и повернулась ко мне. В этом месте стало как бы просторней, из-за большего расстояния между деревьями, зато и сумеречней, так как густые кроны дубов сомкнулись чуть не вплотную.

— Ты, зачем это написал? — достаёт она из кармана сарафана мою записку.

— Что, это?

— Стихи.

— Стихи не я написал.

— А кто же?

— Лётчик один.

— Какой лётчик?

— Ас.

— Что за ас?

— Пушкин А. С.

— Ой дура-ак. — Прыснув от смеха, приникает к моей груди Нина. — Ну почему ты такой?.. Бесчувственный, как чурбан. — Сделав паузу, подбирает она слова. — Ведь я же люблю тебя. — Чуть слышно произносит она и замирает в моих объятиях.

Молчу, боясь спугнуть это мгновенье, лишь только глажу её по волосам и плечам.

— Пойдём. — Отстранившись и взяв меня за руку, идёт всё дальше в чащу Нина, причём не по тропинке, а ориентируясь по каким-то своим приметам. В общем, один я обратно точно не выберусь.

Шли мы недолго, всего минут пять, и пришли. Просторный шалаш, как на картине неизвестного художника «Ленин в горках», притаился в тени здоровенного дуба, на крохотной полянке возле лесного ручья.

— Чего замер, лезь. — Первой забирается в шалаш девушка, скидывает босоножки и, присев на подстилку из опавших листьев, начинает расстёгивать пуговицы лёгкого сарафана, медленно и под музыку в моей голове, обнажая свою аккуратную и упругую грудь, а дальше всё остальное.

— А ты точно этого хочешь? — сглотнув комок в горле, спрашиваю я.

— Не нарывайся на рифму, любый мой. — Отвечает Нина, продолжая стриптиз и полностью сняв сарафан, под которым кроме стройного девичьего тела, ничего больше не было. Так что глупых вопросов я дальше не задавал…

Возвращались обратно в госпиталь мы довольные и счастливые. И хотя режим я нарушил, да и нас рать. Мужики если что прикроют, а утром я уже буду на своём месте, спать как убитый. Через КПП мы не пойдём, есть заветная дырка в заборе. Но если даже и спалюсь, то дальше фронта всё равно не пошлют. А после такой ночи и умереть не страшно. Нина что-то весело щебетала, топая впереди и показывая дорогу. И хотя было полнолуние и яркая луна освещала всё вокруг, я бы в этом лесу наверняка заблудился и вышел куда-нибудь не туда. Немного сориентировался я только тогда, когда мы вышли на тропку к заветному лазу в заборе. Поэтому привлекаю к себе девушку, и сначала запечатываю её сладкие разговорчивые уста поцелуем, после чего нежно шепчу на ушко.

— Тихонечко себя веди, а то спалимся. — Обломав подругу, которая уже начала было расстёгивать верхние пуговицы на своём сарафане. — Иди за мной и старайся не топать и не наступать на сучки. — Схожу я с тропинки и захожу с подветренной стороны. После той злополучной встречи с диверсами, моя паранойя цвела пышным цветом.

Дальше крадёмся как индейцы на тропе войны, чтобы не попасть в засаду. А то комиссар госпиталя полюбил устраивать засады в этом месте, отлавливая как своих подчинённых, так и всех находящихся на излечении. Причём засады он устраивал бессистемно, в любое время ночи и независимо от дня недели. Делать ему было особо нехрен, вот он и шалил по ночам, отсыпаясь днём, а потом наказывал провинившихся своей властью. До расстрела не доходило, но двухчасовой нотации в кабинете и выволочки перед строем было не избежать, да и других проблем тоже. А зачем они нам.

Выстрел прозвучал неожиданно, когда мы были метрах в десяти от забора. Падаю на автомате в густую траву, уронив подсечкой зазевавшуюся ротозейку…

Глава 5

Давать команду ложись было недосуг, а второй выстрел из револьвера и пуля, просвистевшая где-то совсем рядом, намекали, что стреляют по нам. Так что плевать, кто это, но ответно стреляю в сторону цели и перекатываюсь ещё дальше от Нины.

— Лежи, не вставай! — даю я ценные указания подружке.

Мне плевать, кто там стреляет, завалю тварь. Жалко патронов только один магазин, приходится экономить. Из густой травы мне не видно стрелка, и если он притаился за деревом, то может попасть. Я же как голый на площади, до ближайшего дерева метров пять, и если чутка привстану, получу пулю. Но делать-то что-то надо, иначе этот гад достанет, не меня, так Нину. Нащупав на земле обломок ветки, отшвыриваю его влево от себя левой рукой, в готовности открыть беглый огонь. Если что, пара лишних мгновений у меня будет.

Два выстрела в сторону стукнувшей о ствол дерева палки.

Резко привстаю на колено и выпуливаю в сторону вспышки почти весь магазин. Стреляю навскидку, практически не целясь, и перекатом ухожу вправо. Расстояние до цели около двадцати метров, так что промахнуться не должен. Вроде попал, вскрик от боли, вскакиваю и, качая