Граф в универе. Книга 1 - Денис Мист

— Я подлецом себя чувствую, что своих детей на чужих чуть не обменял…

— Это ты послал того парнишку ко мне?

— Да, очень хотел, чтобы ты их остановил. А ты медлил.

— Но не опоздал. Все хорошо, Ждан. Спасибо.

Он одним глотком осушил стакан, забрал обе бутылки молока, поклонился и исчез. Я действительно не злился на домовых. И вообще питал к ним слабость — Игнат воспитывали меня первые двенадцать лет, знакомил с этим миром.

Итак, остается ждать Кощея. Но вот же сволочи, такую ночь мне обломали! Подумать только, царевна сама пришла ко мне, я держал ее в руках. И вот так пошло все закончилось — покушением, вторым за сутки. Я поймал себя на том, что попираю пальцы, которыми ласкал Ольгу, и чувственно улыбнулся. Ничего, все еще будет. Не сейчас так позже. Может, на следующем курсе, но она будет моей.

— Предаешься мечтам, ученик? — Царь Нави сидел там же, откуда несколько минут назад исчез домовой.

Я поднялся и почтительно склонил голову. Он выглядел усталым. Не думал, что когда-нибудь увижу синяки под глазами того, кого называют Бессмертным.

— Не ждал вас так рано, учитель.

— Выяснил уже, почему мои подданные тебя слушаются?

— Потому что я из Преисподней, да. Но на вас это не распространяется.

— Понял причину?

— Вы слишком сильны? — предположил я и увидел его усмешку.

— Силен. А почему?

— Мои предшественники. Их вы тоже не слушались, да? Никого?

— Никого. Кроме одного, — тонко улыбнулся Кощей.

— Себя самого, — выпалил я. В горле вдруг пересохло. — Вот куда деваются ссыльные сюда — становятся жителями Нави?

— Не все. Только те, кто захотел. Были и те, кто прожил человеческую жизнь и ушел в Славь. Или в Навь, но духом.

На несколько минут я замолчал, переваривая новости. Вот что меня ждет: сметь или жизнь могущественной нелюдью. Но тогда сейчас…

— В таком случае, сейчас нам противостоит кто-то из таких переродившихся?

— Я пока не нашел, но да, предполагаю, что это кто-то из них, — согласился Кощей. — Но не забывай, что не все попали в Россию. И кроме нас есть могущественные сущности.

— Конечно. И какие у меня еще скрытые таланты? Я думал, сюда отправили только мой дух, но обнаружил неземное обаяние и способность приказывать нелюдям. Что-то еще? — усмехнулся я.

— Ты чувствуешь чужую силу, сам говорил. Если что-то еще можешь, поймешь со временем. Все сразу не открывается, к тому же у всех свои таланты.

— Понятно. Это надо будет обдумать. Тогда вернемся к насущному. Вы опознали тела? Можно сказать, кому они служат?

— Опознал. И выяснил, — усмехнулся Кощей.

Глава 17

Куда же их спрятали?

— Как поговорил? Есть новости? — встретили меня вопросами Святослав и Роман.

С коротким кивком я присел на край стола и провел рукой по волосам, собираясь с мыслями. После общения с Кощеем голова гудела. И это я оставил разговор об участи моих предшественников до более удобного момента, иначе он мог бы затянуться до утра.

— Кощей узнал, кто отдавал приказы трупам, — сказал я. — Анна Шереметева, троюродная племянница нынешнего патриарха рода, Виталия Сергеевича.

— Анна! Точно, как я сразу не догадался, — воскликнул Святослав.

— Ты ее знаешь? — удивились мы с Ромой.

— Ну как знаю… — замялся цесаревич. — Я сидел на слушании ее дела. Как бы учился.

— Как бы? — выгнул Ушаков бровь.

— Мне было пятнадцать, — закатил Слава глаза. — А отец решил, что самое время начать знакомить меня с делами и учить принимать решения. Вот и потащил на слушание. А у меня мысли немного другим были заняты. Так что физически я там сидел, но адекватно внимать происходящему был не в состоянии.

Я быстро сопоставил факты и кивнул. Наверняка император Константин хотел не только преподать сыну урок, но и отвлечь от разлуки с Катериной Куракиной. Однако при Роме озвучивать эту мысль не стал — он итак бросал на княжну щенячьи взгляды. Я только удивлялся, как это Ушаков при всей своей наблюдательности не замечает горячих взглядов Кати на Святослава. А его на нее. Но сейчас не о том.

— Ты помнишь, что за слушание? — уточнил я.

— Да, теперь вспомнил, — потер цесаревич лоб. — Она служила в Тайной канцелярии и получила серьезное ранение на задании. При таком отправляют на пенсию, но Анна еще молода и хотела остаться на службе хотя бы инструктором. Ее же брали только интендантом.

— Считай, завхозом, — фыркнул Роман. — Разумеется она ушла на пенсию, но затаила обиду. И сейчас сама рада во всем участвовать. Наверняка считает, что действует во благо родины — придет новый царь и такие как она смогут продолжать заниматься любимым делом и приносить пользу.

— Скорее всего, — кивнул я.

— Тогда дело раскрыто, — обрадованно подскочил с кровати Святослав. — Ее надо брать и колоть. Вряд ли все это затеяла она. Скорее всего ее используют. Но она знает тех, кто отдает приказы.

— Все так, но есть небольшой нюанс, мой царственный друг, — с сожалением сказал я. — Эти сведения Кощей добыл при помощи некромантии. А они, как ты понимаешь, не котируются.

— Что⁈ Но ведь некромантия запрещена, — возмутился он.

— В Яви. На Навь, тем более на их царя, наши законы не распространяются.

— Черт, — сник Слава. — И что нам делать с этим?

— Рассказать его императорскому величеству, конечно, — удивился Роман. — Арестовать ее не смогут, но зато будут знать, в каком направлении копать.

— Начнут следить за ее дядей, установят круг подозреваемых, — поддержал я.

— Да ясно, какой там круг, — поморщился цесаревич так, словно у него резко заболели все зубы разом. — Головкин, Остерман, Толстой — вся та же братия, что и всегда мутила воду.

— Князья Гагарин и Трубецкой там же могут быть, да? — предположил я.

— И Салтыков. И еще с десяток фамилий. Черт! — Святослав вдарил по столу и затряс ушибленной рукой. — И как раньше не заметили⁈

— Тогда иди звонить отцу, — с сочувствием сказал я.

Но тут в дверь постучали. На пороге стояла графиня Хвостова, администратор главного корпуса. Она попросила цесаревича пройти с ней в кабинет ректора. Разумеется, мы с Ромой пошли с ними.

Как же хорошо было днем и как мерзко теперь — поднялся ветер и начал задувать за ворот куртки. А я ни шарф не надел, ни свитер, так накинул верхнюю одежду, чтобы только добежать до главного корпуса. А нас к тому же повели дальше, в корпус преподавателей. Но хоть страдал не я один, а вместе