Пекло. Разлом - Сергей Анатольевич Панченко

— Выбор возбуждает интерес. — Александр протянул ему желтый помидор. — Или правильнее сказать, желание попробовать непробованное.

— На том людей и разводят на деньги. Предлагают видимость выбора, чтобы не теряли покупательский тонус. Если бы не эта катастрофа, скоро бы и огороды запретили, чтобы мы только их продукцию покупали, упакованную в цветастые пакетики. Из-за этого и гибриды придумали, чтобы семена не давали. Хорошо, что я только свои помидоры высаживал.

— Так мы сами в этой структуре работали и всячески способствовали. Особенно ты, Матвей Леонидыч. Всю жизнь казенные посевы травил, чтобы колхоз, а потом и фирма, не обанкротились. — Заметил Александр.

— Это да, способствовал. Сам себя, можно сказать, наказывал. — Матвей откусил помидор и задумчиво жевал. — Даже весело, что всех уравняли этой катастрофой. Но мне не привыкать, а кому-то тяжело осознавать, что всё, что он аккуратно копил, развивал, надеясь пожить при жизни, как в раю, пропало. — Он ухмыльнулся. — Я не от зловредности радуюсь, а от того, как Господь дал нам понять, что этот мир его, а не наш. Обнулил счета, и стало ясно, кто за что держался. Кто за родных, друзей, а кто за богатство. И кому теперь тяжелее?

— Ну, у богатого могут оказаться подвалы с автономным электричеством, с запасами дорогого французского вина, шампанского и коньяков. Будет сидеть в подвале, попивать и смотреть, как людишки поедают друг друга. А потом выйдет с ружьем и постреляет тех, кто остались и сам съест. — Мрачно предположил инженер.

— Можно подумать, ружье будет только у него. Там и автоматы могут появиться и пулеметы, и танки, если надо. Вытащат богатого из подвала, подвесят за ноги, освежуют и раздадут частями его бывшим работникам в качестве компенсации за неэквивалентное распределение прибыли.

Тимофей выставился на деда. Матвею Леонидовичу стало неловко за свои жестокие фантазии.

— Это я шучу, Тимох. Гипотетически предполагаю, как может случиться, если еды не останется. Но такого не будет. Люди, существа живучие, все равно что-нибудь придумают, чтобы выжить и не съесть друг друга. Вот нам надо сберечь семена и тогда мы сможем выращивать овощи. Жаль из косточки вишня нормальная не родится, но может и родиться. Короче, нам бы только удачно сесть, да спрятаться от пекла, а там мы придумаем, как приспособиться.

— А может, через час как сядем на ровную взлетную полосу в каком-нибудь Саратове, а там люди ни слухом, ни духом, что в мире произошла какая-то природная катастрофа. — Александр решил разбавить оптимизмом мрачные предположения. — И не надо ничего размножать.

— Хотелось бы верить. — Матвей вздохнул.

Он точно не верил в чудеса. Предполагал, что где-нибудь в Арктике или Антарктиде последствия землетрясения ощущались не так разрушительно. Там и разрушать особо было нечего, но и людей жило не особо много.

— Дед, а когда мы до мамки с папкой доберемся? — Поинтересовался внук, рисуя на стекле человечков.

— Не знаю, Тимох. Хотелось бы знать, до каких пор будет распространяться фронт горячего воздуха. Нам в него попадать нельзя. Самолет не выдержит. Разобьемся и вообще никогда не встретимся. Ну, встретимся, но уже не здесь. — Матвей прикусил нижнюю губу. — Я тебе обещаю, что мы доберемся и найдем их. На работу ходить больше не надо, так что у нас куча свободного времени.

Дед искренне хотел верить, что они найдут родителей Тимофея и убеждал себя, что не сдастся. Боялся, что они могли погибнуть, но считал, что шансы для этого в той самой деревне, где люди жили в низеньких избах, не так уж и велика. Если только под ними не разверзлась бездна, и они не ухнули в нее всем своим экологически чистым табором.

Над серым полем туч показался черный хвост, похожий на дым. Внизу что-то горело. Судя по количеству дыма, это могло быть нефтехранилище. Матвей бесстрашно направил самолет рядом с черными клубами, чтобы внимательнее рассмотреть их. Александр и Тимофей припали к окну. Монотонный полет над серой поверхностью навевал скуку и утомлял, а тут хоть какое-то разнообразие для глаз.

Дым слишком активно клубился, как будто пламя достигало уровня туч. Матвей бросил взгляд на температуру за бортом. Она поднялась на три градуса. Несущественно, но подозрительно для пожара, который горит на расстоянии двух километров. Осторожность, чувство присущее пилотам самолетов, заставило его удалиться от дыма. Едва самолет отлетел на километр, как серое покрывало облаков резко вздулось и выпустило из себя мощные клубы коричневого дыма с белесой бахромой. Самолет изрядно тряхнуло ударной волной. Клубы пара и дыма поднялись за секунды на высоту двух или более километров над тучами. Выглядело это грандиозно и пугающе. Микроскопический самолетик на фоне огромного раздувающегося во все стороны взрывного облака. Именно так выглядел человек на фоне природы, несмотря на все свои достижения.

Матвей повернул самолет хвостом к взрыву, чтобы скорее удалиться, опасаясь разлета камней. Он был уверен, что взрыв имеет природное происхождение, напоминающее извержение вулкана, которых в этих местах отродясь не водилось. Неоднородный по температуре воздух вызывал тряску и провалы самолета.

— Что под нами? — Поинтересовался Александр.

— Конкретно под нами сейчас нет ни одного населенного пункта, но позади осталась какая-то Михайловка. Вот людям развлечение теперь, свой вулкан под боком. Помпеи, мать его. Представляю, каково там внизу, если на такой высоте тряхнуло. Это, кстати, ответ на предположение, что в Саратове все в порядке. Тут не так уж и далеко осталось, так что в чудо с целым аэропортом я не верю.

— Да я тоже, не верю, но хотел, чтобы Тимофей не переживал. — Инженер заботливо посмотрел на мальчика.

— Я не переживаю. Вы большие, чего-нибудь придумаете. — Наивно ответил Тимофей.

— Конечно, придумаем. — Уверенно заявил Матвей Леонидович. — Доставай грушу, добавим фруктозы в мозги, чтобы лучше думалось.

Матвей взял фрукт из рук внука. Откусил сочную душистую мякоть и жевал с наслаждением, в противовес творящемуся вокруг апокалипсису, вызывающему уныние.

— Когда ученые рассказывали про «бутылочное горлышко», через которое проходил живой мир планеты время от времени, теряя большую часть видов, всегда думалось, что это было давно и больше не повторится. Ан нет, повторилось. И грушки мои в саду теперь уже высохли наверное. — Он выковырял семечки и убрал их в кармашек, куда прятал телефон во время полета. — Наша задача, ребята, сберечь все, что можно сберечь. Попробуем пролезть в «бутылочное горлышко» с минимальными потерями по видам. Хорошо, я догадался кабачки взять переспевшие, как знал. Есть не будем, оставим на семена.

Над головой мелькнула стремительная тень, и сквозь шум собственного двигателя донесся характерный