Императрица - Ник Гернар

Лекса плюхнулась в кресло напротив его стола, достала из миниатюрного рюкзака узкую длинную пачку и вытащила из нее тонкую розовую сигарету.

— Вообще-то здесь у меня не курят, — строго сказал он.

Лекса с сигаретой во рту подняла на него насмешливый взгляд.

— Что, предлагаешь нам в корпоративную курилку спуститься и там поговорить?

— Нет, — отозвался Данилевский, опускаясь на свое место. — Прошу соблюдать правила.

Лекса фыркнула, звякнув длинными серьгами.

— Правила, значит. А когда твой сотрудник мне пушку к виску приставил, это тоже было по правилам? И что повреждения машины зафиксировала как «косметические дефекты», и что… Мне продолжать?

— Достаточно, я понял, — прервал ее Ян с каменным выражением лица.

— Так я могу закурить? — осведомилась Лекса, щелкнув зажигалкой.

— Ну если настолько невмоготу, то на здоровье, — усмехнулся Данилевский. — Так что вы хотите?

Лекса закурила. Вынула из рюкзачка карманную пепельницу, водрузила на стол. Стряхнула в нее несуществующий пепел.

— Я хочу одного из ваших сотрудников. Того самого, что угрожал мне пистолетом.

Данилевский озадаченно кашлянул.

— Хотите… в каком смысле?

— Вообще-то во всех, — без запинки ответила девушка.

Ян чуть не подавился собственным изумлением.

— Но это невозможно, — с невозмутимым видом ответил он.

— Почему? — спросила Лекса, глядя в упор на Данилевского.

— Потому что крепостное право отменили в тысяча восемьсот шестьдесят первом году, — ответил он.

— Но это же не помешало вам отдать его Селиверстовой. Так почему мне нельзя? Я заплачу больше.

Данилевский нахмурился.

Лекса неудержимо, неконтролируемо раздражала его. Как аллергика — летящая отовсюду пыльца по весне.

— Вынужден спросить, а откуда у вас такая любопытная информация? — стараясь сохранять ровный тон, спросил он.

— Секреты персон определенного уровня слишком дорого продаются, чтобы никто не пытался их продать. Всплыли кое-какие снимки и даже видео недавнего возвращения госпожи и ее сопровождения из нашего спа-рифта. Если что, отец уже решил эту проблему, но суть дела не в этом. Если ей можно, то почему мне нельзя? Я тоже хочу Монгола в сопровождающие.

Данилевский на мгновение даже глаза прикрыл, прилагая неимоверные усилия, чтобы сохранить внешнее спокойствие.

— В сопровождающие куда? В «Синее Небо»?

— А это имеет значение? — прищурилась Лекса. — Разве ты не за деньги отдал его старой суке?

Ян так стремительно поднялся, что сигарета застыла в руках у девушки.

— У меня здесь не эскорт-услуги! Я не продаю своих проходчиков, это понятно? Монгол — один из моих самых ценных сотрудников, и, если я одобрил его участие в сопровождении госпожи Селиверстовой, на это есть свои причины, объяснять которые я не намерен! Или ты думаешь, что можешь вот так с полпинка врываться, куда хочешь, вонять своей фруктовой сигаретой, и нести околесицу только потому, что ты — Штальман?..

— Да! Именно так я и думаю! — выкрикнула вдруг Лекса ему в ответ, в свою очередь поднимаясь из кресла. — Если он такой ценный сотрудник, то почему тогда бегает полуголый и в крови по Москве⁈ Ты-то где был в это время, новый пиджачок примерял?

— Это тебя не касается!

— Касается! Это я его вывезла из города, я промолчала про пистолет!..

— Не долго же ты молчала!

Побелевшая от ярости Лекса аж захлебнулась от возмущения.

— Ты на кого орать вздумал⁈ Выскочка!

Данилевский захохотал.

— И это мне ты говоришь?..

— Он тебе вообще живым нужен⁈ — вцепившись в край стола, выкрикнула Лекса прямо в лицо Яну.

Данилевский шумно выдохнул, резко отодвинул свое кресло и вышел из-за стола, сжимая пальцами переносицу.

— … Потому что, если нужен, забери его у Селиверстовой как можно скорее, — неожиданно спокойным, даже усталым тоном сказала Лекса. Бросила в пепельницу истлевшую до фильтра сигарету и достала новую. — От своих провожатых она избавляется.

— Что значит «избавляется»? — измученным голосом проговорил Данилевский, явно не воспринимая всерьез ни единого слова.

— Пятьдесят четыре года назад для восстановления мутационного статуса она тоже нанимала двух телохранителей. Один из них потом погиб при невыясненных обстоятельствах, а другой пропал без вести, — сказала Лекса. И, щелкнув зажигалкой, прикурила. — А до этого, на предыдущем витке, она нанимала целых четверых! И что характерно, всех их не стало в один день. Летели над пустошью на вертолете после финальной экспедиции, и все разбились. Дальше я, к сожалению, информацию достать не смогла.

Данилевский замер. Его пальцы медленно разжали переносицу, и он поднял на Лексу взгляд, в котором смешались недоверие и внезапная тревога.

— Откуда у тебя эти данные? — спросил он тихо, и в его голосе впервые за весь разговор появились нотки чего-то, кроме раздражения.

Лекса выпустила струйку дыма в потолок, ее разноцветные глаза сверкнули в свете кабинетных ламп.

— У моего отца есть очень интересный архив, — сказал она. — Он касается разных фактов из жизни глав других корпораций. Ну а я — девица любопытная, и тормоза у меня в комплектацию не входят, так что… Нет, ну можно, наверное, сказать, что это такое совпадение. Но дело в том, что она не единственная, за кем тянется вереница гробов. Есть еще люди. Все — из старой когорты. Ну то есть эти, вечные наши. Думаю, это как-то связано с набором мутаций. Они не хотят, чтобы кто-то знал их реальный набор. Ну а пара телохранителей — есть они, нету их, кого это вообще волнует? Тем более никто не проверяет такие данные спустя полвека. Или через сто лет. Ты вот не проверял. По глазам вижу.

Данилевский задумчиво потер пальцем бровь с инфономиком.

— Знаешь, у тебя совершенно удивительный дар шокировать людей.

— Знаю, — широко улыбнулась Лекса. — Люблю, умею, практикую.

Данилевский медленно вернулся на свое место.

— Я благодарен вам за такой… неожиданный и своевременный сигнал, — сказал он, сцепляя пальцы в замок.

— О, господин Данилевский ко мне снова на «вы»? — протянула девушка, выдыхая струйку сладкого дыма и покачивая туфелькой-копытцем. — Осталось понять, это меня сейчас в статусе повысили, или нахер послали?

— Я выразил благодарность, ни больше не меньше, — сказал Ян, откидываясь на спинку своего кресла. Да десять минут общения с этой девицей в глупой футболке он устал больше, чем за весь остальной рабочий день.

Который, судя