На острие иглы - Илья Стальнов

– Вот. – Долкмен вынул небольшой, из плотной материи и кожи мешочек, в которых обычно перевозится перец и дорогие пряности. Внутри был белый порошок. – Не зевай, брат Хаункас, тебе шах.

Молниеносная атака белых. Мои фигуры слетали одна за другой, а я делал ошибку за ошибкой. И не потому, что мысли мои были заняты другим. К удивлению своему, я понял, что Долкмен играет просто блестяще, гораздо лучше меня. Проигранная им первая и ничейная вторая партии всего лишь развлечение, подобное тому, как забавляется кот с мышкой.

Еще три хода – и я отдал короля.

– Ты хорошо играешь, брат Долкмен.

– Вот именно. И хорошим игрокам лучше играть вместе.

– Я подумаю

Из соседней комнаты, в которой располагалась охрана, донесся шум, спор. Потом дверь отворилась и появился взволнованный монах в сопровождении похожего на медведя здоровенного итальянца – старшего из телохранителей Долкмена.

– Прибыл гонец! В Зале Камня ждут тебя, Мудрый. И тебя, Магистр.

– Прибыл гонец… – Долкмен задумчиво, будто лаская, провел пальцами по фигуре белого ферзя. – Вес сдвинулось с места. Тьма наступает. Пошли, Хаункас, пора и тебе заняться делом.

* * *

В Зале Камня Золотой Звезды на гранитном возвышении, вырастающем из стены, стояли четыре похожих на троны, инкрустированные слоновой костью и золотом кресла с низкими спинками. Когда вызывали Торка, их здесь не было. Зато тогда здесь был Цинкург, а сейчас в круге на его месте было пусто.

Не думаю, что Камень унесли. Скорее всего вон тот черный круг, внутри которого змеи обвивали таинственный Камень Звезды, с помощью каких-то механизмов проваливается вниз, скрывая главное сокровище Ордена от непосвященных.

На двух креслах восседали аббат и турок. Рядом с аббатом приткнулся на корточках верный, не отходящий от своего хозяина ни на секунду горбун. Я с удовлетворением подумал, что четвертый стул для меня.

Значит, Хаункас снова в почете.

Я кивнул в знак приветствия, и тут же поднялся по пяти ступеням к своему креслу, заработав яростный взор турка.

Какое-то странное ощущение охватило меня, когда я уселся на сиденье, покрытое мягкой подушкой, покрытой синим новым бархатом. Я будто приподнялся над всем миром, и стоящие неподвижно воины, монахи будто стали ниже ростом, превратились в кукол-марионеток…

Послышались звонкие удары.

Я скосил глаза, Слева от меня в нише шли громадные серебряные часы. Те самые, чей ход при явлении из преисподней старого кровавого бога шли взад и | вперед, сея неопределенность и высасывая из меня силы. Сейчас они шли нормально, и это были обычные часы. Они пробили десять вечера.

К подножию возвышения приблизился монах и упал на колени, смотря в землю. Он произнес:

– Ничтожный слушает Ваши повеления.

– Зовите гонца! – приказал аббат.

Гонец оказался высоким, бородатым, смуглым красавцем с ровными жемчужными зубами. Портили его только толстые губы. Уголки рта этого человека были насмешливо приподняты. За такими мужчинами водится слава искусителей и сердцеедов, И редкая дама может устоять пред их обаянием. Одет он был как дворянин – в богатый походный костюм, несколько поистрепавшийся в пути. Он упал на одно колено и в почтении склонил голову перед Мудрыми.

– Говори, слуга Тьмы.

– Там, откуда я прибыл, дети Тьмы готовы к долгожданному часу. Мы могучи, как никогда, и ждем лишь знака Мудрых, чтобы направить Острие Иглы в сердце Дуги.

– Наше слово будет дано тебе в назначенный миг. Ты получишь его и силу, способную сокрушить все на своем пути, и пламя, пред которым не будет преград. – Карвен неторопливо поднялся с кресла, спустился по ступеням. Я даже залюбовался им – настолько величественен и красив был аббат в этот миг, такая властность была сейчас в его облике, такая целеустремленность проглядывала в каждом его движении. Он положил руку гонцу на плечо, шепча что-то себе под нос.

Появились монахи с факелами, и в зале, освещенном до этого всего лишь свечами, стало почти светло.

– Встань, слуга Тьмы, и да пребудет с тобой благость Его, данная тебе мной, – произнес Карвен, прикоснувшись ко лбу гонца ладонью.

От прикосновения гонец вздрогнул. Потом он встал, гордо выпрямился, и отважился обвести нас прищуренными глазами.

И тут он побледнел, его рот приоткрылся. Он хотел что-то сказать, но лишь закусил губу.

Доводилось ли мне встречаться с этим человеком ранее? Я не мог этого вспомнить. Сколько людей пришлось мне увидеть, а сколько видело меня – ни одна память не удержит этого. Но я готов был поклясться, что бледность и странный вид гонца объяснялись одним: он узнал меня…

* * *

Немой горбун зябко ежился в углу, бросая быстрые взгляды по сторонам, и, когда он смотрел на Карвена, в глазах его были преданность и любовь.

Потрескивали поленья в очаге. Хоть на улице и не холодно, но аббату нравились жарко натопленные помещения. Может, он хотел согреть свою холодную, я бы не удивился, если не красную, а какую-нибудь синюю кровь. Перед ним на столе стоял кубок теплого вина. Вряд ли Карвен большой любитель выпивки. Ведь любовь, даже к крепкому напитку, подразумевает какие-то чувства и, конечно, не ледяную, а горячую кровь и веселый нрав Что же касается меня, я всегда был за то, чтобы побаловаться крепким зельем.

– Близится ночь Черной Луны. Готов ли ты к ней, брат Хаункас? – произнес едва слышно аббат.

– А почему нет, Карвен?

– Как и тогда, пред лицом Торка, мне хочется знать лишь одно.

– Что же?

– Кто ты есть на самом деле? – он уперся своими холодными, немигающими глазами мне в глаза.

У меня все оборвалось внутри. Худшее, что я ожидал, кажется, пришло. Гонец? Неужели он? Конечно, он все-таки вспомнил меня. Россия, Франция, Египет? Или Индия – где же нам довелось встретиться с ним? Не помню. А раз так, значит, не знаю, откуда мне ждать удара, как предотвратить его. Если Мудрые узнают, что я не тот, за кого себя выдаю, то… Может, в вине яд? Жезл? Но они же дали понять, что готовы заплатить смертью за смерть. Они не выпустят меня живым. Яд… У вина какой-то странный привкус, и как я сразу не заметил этого. И как я не насторожился – с чего это Карвену поить меня вином? Не из радушия же. Вот и голова начинает кружиться. Нет, пока не начинает, но все равно как-то не по себе…

«Стой! – оборвал я себя. – Ты все придумываешь сам, пытаешься убедить себя в реальности своего страха. Если и был яд, то что же – это всего лишь легкая смерть. Это просто подарок, милосердного аббата Карвена, ибо легкая смерть – редкость в этих стенах…»

– Твои тревоги вряд ли уместны, – усмехнулся я, не отводя взор. – В конце концов, это может наскучить. Постоянное недоверие так же утомительно и неинтересно, а, скорее, просто глупо, как и излишняя доверчивость.