Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Я не… — Он вскинулся, но я его перебила.

— Молчать! Не сметь мне перечить, когда я говорю правду. — В этот момент Богдан с Боженом притащили из таверны возле площади широкую и длинную скамью. — Значит воля божия? Хорошо, святой отец. Давай проверим, насколько ты святой и насколько твои помыслы святы. Если Господь простит тебя, ты останешься жив и раны на тебе заживут быстро. Если нет и твои помыслы нечестивы, тогда ты умрёшь или прямо здесь, или позже, когда твоя спина начнёт гноится. Ибо на всё воля божия. Илья, Никифор, взять его. Положите вниз лицом на скамью и привяжите его. Богдан, Божен двадцать плетей. Выполнять.

Падре завопил. Но платинам было на это наплевать. Его схватили, уложили на скамью, связали и разорвали на нём рясу, обнажив его полностью. Я увидела на нем под рясой матерчатый пояс. Велела снять. Илья разрезал пояс и протянул его мне. На поясе были кармашки. Очень любопытно. Вытряхнула из них несколько монет, серебряных и медных. Они упали на землю. Я брезгливо поморщилась и бросила пояс на землю.

— Да ты ещё и воруешь церковные пожертвования. Ты мерзок, вор. Какой же ты падре после этого? Богдан, Божен, чего стоим? Начали. — Взглянула на девочку. Она смотрела на всё широкими глазами. — Отвернись дитя. Тебе не надо на это смотреть. — Сказала ей ласково. Магда одной рукой прижала голову девочки к себе. — Фрося, закрой девочке уши ладонями. — Велела ей. Ефросиния присела рядом с Магдой и Греттой. Богдан с Боженом стояли по обеим сторонам скамьи. Начали бить священника плетьми. Он завыл. Потом завизжал. Его спина покрывалась кровавыми полосами. Кожа лопнула. Плети пробивали до мяса. Потекла кровь. Палатины не останавливались. Били с оттяжкой. Я считала. Все замерли. Сержант-дамы наблюдали за экзекуцией со спокойными лицами. Кирасиры тоже. Падре после восьмого удара замолчал, свесив голову со скамьи.

— Двадцать. Всё, достаточно. — Велела я. Парни остановились. Илья принёс два деревянных ведра холодной воды. Окатил падре. Его спина представляла собой кровавое месиво. Я проверила ему пульс на шее. Живой. Ну вот и славно. А то решил тут людские судьбы вершить, вершить, мать твою. Когда идёшь за шерстью, знай, что тебя самого могут подстричь. Вот тебя и подстригли, по самую задницу.

— Моя Королева, не боишься, что местный епископ пожалуется на тебя в Рим? — Усмехнувшись, спросил Ульрих, до этого спокойно наблюдавший за экзекуцией и молчавший.

— Не боюсь. На местного епископа наплевать. А с папой я решу этот вопрос.

— Другого ответа я от тебя и не ожидал. — засмеялся Герцог

— Фрося, сделай для Магды повязку из бинта для руки. И помоги им устроится в фургоне. Подбери им одежду нормальную. Можешь Магде дать моё платье. И девочку переодень. Пора здесь заканчивать. Магда, почему падёж скота идёт тут?

— Болиголов. Его в этом году уродилось много. Раньше его было гораздо меньше. Сейчас он везде. Я предупреждала крестьян, что на лугу, возле леса они траву не трогали и не пускали туда скот. Но мне не поверили. Потом меня же и обвинили в этом. Болиголов очень ядовит. Как для скота, так и для человека. Год такой. Траву надо было брать на дальнем поле. Там его почти нет.

— Я тебя поняла, Магда. Алексей, фураж местный не брать. Я не хочу, чтобы кони отравились.

— Понял, Матушка-Государыня.

Вскоре, после того, как Магда и Гретта с Фросей устроились в фургоне, мы покинули деревню. На площади оставили лежавшего на скамье падре. И монеты с пожертвований на земле. Он так и не пришёл в себя. Ну это уже дело Господа. Всё же по воле его. Вот и посмотрим, как ОН выразит свою волю. Священника мне не было жаль. Каждый получает по делам своим и это правильно. Натворил делов, получи.

На римской дороге Фрося пересела в карету. Туда же пересадили и Магду с Греттой. В карете Фрося переодела женщину и девочку в другую одежду, а их лохмотья выкинула. К вечеру, миновав город Амьен, вышли на границу с графством Клермон. Остановились на берегу какой-то малой речушке. Разбили лагерь.

— Магда, как ты себя чувствуешь? — Спросила её, когда женщина покинула карету. Он устроилась рядом с костром, который развели мои палатины. Вокруг нас тоже горели костры, на которых кирасиры готовили ужин. Палатины установили мой шатёр.

— Благодарствую, Ваше Величество. У меня небольшой жар. — Ответила она. Я положила на её лоб Магды. М-да температура имела место. Примерно тридцать восемь градусов.

— Я приготовлю жаропонижающий отвар.

— Королева умеет готовить такие отвары и настойки? — Спросила Магда. Гретта тоже посмотрела на меня удивлённо. Они обе уже отошли от того шока и стресса. Им ещё повезло, что отделались только переломом руки Магды без смещения и синяками с кровоподтёками. Я улыбнулась и кивнула.

— Королева много, что умеет. Но ты можешь поделится со мной своими рецептами. Я не требую. Хочешь, поделишься, хочешь нет. А я пока приготовлю по своему рецепту.

Фрося помогла мне сделать отвар. Сняла его с огня, поставила остужаться и накрыла горшок с отваром полотенцем.

— Сейчас остынет, попьёшь на голодный желудок. А потом поешь. Гретту мы накормим, не беспокойся. А потом спать идите в шатёр. — Я увидела слёзы на глазах Магды. — Если тебе будет легче, то поплачь. — Она протянула руку и коснулась пальцами меня.

— Я не знаю, чем тебя благодарить, Королева. Ты слишком добра…

— Добра? Нет, Магда. Я не добрая Королева. А очень даже злая. Даже бессердечная. Знаешь, несколько лет назад, я своими собственными руками изуродовал одного боярина. Железным, раскалённым прутом избила его. Когда он висел на дыбе. Даже мой муж поразился моей жестокости. Я очень жестока со своими врагами. И я не успокаиваюсь до тех пор, пока тот или иной мой враг не умрёт. Так что я не такая и добрая.

Магда улыбнулась.

— Зато ты добрая с теми, кто близок к тебе. Кого ты любишь. Ты готова им прощать всё, кроме предательства. Разве нет? Ты не приемлешь только одно, измену. Предателей ты ненавидишь всей своей душой. И те, кто близок к тебе, знают это. И поверь, они сами любят тебя и готовы ради тебя на всё. Вот твои палатины. Они же